![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Восхитительный пример девочества :)
Jan. 8th, 2005 06:10 am"Она вынула кофр с инструментами, выбрала маленький серебряный скальпель и принялась снимать швы с подживших за эту неделю ран.
Сначала на шее. Она бережно развернула голову Кен-сана лицом от себя: медленно и осторожно начала распарывать стежок за стежком, замерев, когда его челюсти внезапно сжались. Но это было лишь краткой вспышкой, он тут же затих, и ей удалось, более не потревожив его, закончить, сняв швы с обеих сторон шеи.
Теперь грудь.
И правое бедро – рана, за которую, как сказал Саноске, нужно поблагодарить Шиномори.
Кен-сан всегда говорил, что этот тип – хороший человек, однако Мегуми этому не верила: собственные горькие воспоминания искажали любые чужие измышления, ей и без того доставало трудов не думать о днях, когда она была узницей Канрю... Отогнав эту мысль в очередной раз, она полностью сосредоточилась на том, чем занимались ее руки.
Мир сузился до рабочего пространства, когда тишину внезапно нарушил тихий знакомый голос:
- Мегуми-доно...
От голоса бродяги докторесса взвизгнула на совсем не-мегумивский манер и чуть было не пырнула скальпелем себя саму.
- Кен-сан! Вы очнулись!
Развернувшись, она окунулась в знакомые фиалковые озера его глаз – ясные и чистые, лишенные горячечной поволоки последних дней. Пусть они сейчас были затуманены слабостью и болью, однако сейчас в них снова засветилась жизнь и ясный разум.
- Очнулся, хай, - ответил он едва слышным хриплым шепотом, и тем не менее – это был лучший звук, какой она слышала за долгое-долгое время.
Химура Кеншин вернулся к ним.
- С возвращением, Кен-сан, - дрожащим голосом откликнулась она, - мы по вас соскучились".
***
И ведь как приходится бить себя по рукам, чтобы не писать такого...
Сначала на шее. Она бережно развернула голову Кен-сана лицом от себя: медленно и осторожно начала распарывать стежок за стежком, замерев, когда его челюсти внезапно сжались. Но это было лишь краткой вспышкой, он тут же затих, и ей удалось, более не потревожив его, закончить, сняв швы с обеих сторон шеи.
Теперь грудь.
И правое бедро – рана, за которую, как сказал Саноске, нужно поблагодарить Шиномори.
Кен-сан всегда говорил, что этот тип – хороший человек, однако Мегуми этому не верила: собственные горькие воспоминания искажали любые чужие измышления, ей и без того доставало трудов не думать о днях, когда она была узницей Канрю... Отогнав эту мысль в очередной раз, она полностью сосредоточилась на том, чем занимались ее руки.
Мир сузился до рабочего пространства, когда тишину внезапно нарушил тихий знакомый голос:
- Мегуми-доно...
От голоса бродяги докторесса взвизгнула на совсем не-мегумивский манер и чуть было не пырнула скальпелем себя саму.
- Кен-сан! Вы очнулись!
Развернувшись, она окунулась в знакомые фиалковые озера его глаз – ясные и чистые, лишенные горячечной поволоки последних дней. Пусть они сейчас были затуманены слабостью и болью, однако сейчас в них снова засветилась жизнь и ясный разум.
- Очнулся, хай, - ответил он едва слышным хриплым шепотом, и тем не менее – это был лучший звук, какой она слышала за долгое-долгое время.
Химура Кеншин вернулся к ним.
- С возвращением, Кен-сан, - дрожащим голосом откликнулась она, - мы по вас соскучились".
***
И ведь как приходится бить себя по рукам, чтобы не писать такого...
