Из дневника Брайана Риордана

Полночь.

Все-таки, все-таки, все-таки - почему? Почему я так уверен?

Эмоции. Почему я верю эмоциям? Покой и свобода. Весь адреналин схлынул, когда я понял - всем телом, до кишок - что меня в самом деле оставили в покое. Никто не наблюдает. Никого нет. Один. Я и Бог. Хорошо-то как. Никогда у этих уродов не получалось сделать так хорошо. Они очень старались. Они знали, где у меня самые дрочливые места. Они только одного не понимали - нельзя дрочить без продыху. Да, мы животные. Мы ведемся на ощущения как ишак на морковку. Но потом, когда бег за морковкой утомляет - это просто пытка. Эмоции - еще не все. Есть что-то глубже. Почему здесь так пронимает покой? Почему они не могли создать покоя? Потому что они реагируют на раздражитель. Тычок-ответ. Они создают среду, которая тебя тыкает. Или ты тыкаешь ее, потому что сенсорный голод. А здесь этого нет. Мама, здесь этого нет. Здесь я, как дурак, сижу и смотрю на закат все полтора часа, что он длится. Она медленно так вертится в своем гриле, эта планетка. Вся неспешная такая, добрая, крузлозадая, как миссис МакГи. И я не скучаю. Здесь нечего читать, и нечем щекотать дрочливые мозги, на Земле я бы уже сдох со скуки - а здесь я бодрствую по 18 часов и не скучаю. Я не могу описать, что происходит со мной, когда я смотрю на море или лежу в траве и слежу за местными мурашами. Или пчелами? Они больше похожи на пчел тем, что собирают с цветов нектар, а на муравьев - всем остальным. Крыльев у них нет, они заползают на цветок и выползают оттуда с непомерно раздутыми янтарными задами. Уволочь такой зад на крыльях - нереально. И вот я гляжу на их колонию в поваленном дереве, а время идет, и я не думаю - нет этого потока внутренних слов, постояного, как поток машин на Манхэттен - а вот что я делаю - понять не могу. Наверное, молюсь. Потому что мое молчание - это не когда нечего сказать, это когда нет слов. Я чувствую жизнь. Она пронизывает, пропитывает меня. И - я не чувствую. Как не чувствуешь воздуха, пока он в порядке и ничем не изгажен. Это просто естественно здесь - быть живым. Я вчерашний, позавчерашний - покойник по сравнению со мной сегодняшним. Я верю этому чувству. Они не могли бы его создать.

Нет, не могу объяснить. Все к черту. Но если нас и вправду ждет воскресение плоти - о, пожалуйста, пусть это будет так...

08.47 утра

Мой пересмешник, который вчера сбежал, обучил всю колонию новой фразе. Теперь птички воспитывают во мне смирение.

09.12

Домик, в котором я живу, чем-то похож на японские бумажные хатки. Все сдвигается и раздвигается. Все из дерева, все очень легкое. Патриархальный биотуалет с лопаткой и кувшинчиком. И не поверишь, что звездная цивилизация.

И вместе с тем - домик явно обжитый. Он складывается и раскладывается, все эти пазики, втулочки - они как срочлись друг с другом, лак на деревянных деталях подновляли много раз.

Слазил, проверил фундамент. Он тоже не позавчера заложен. Вот, откуда ощущение японистости - оно все такое ухоженно-замшелое. Колодец, изразцовые трубы для подачи воды... Этому всему лет сто, не меньше. Я полазал еще - нашел три других фундамента. Это позавчерашнее событие - но позавчера я, дурак, интересовался больше собой. Я не соотнес одно с другим, эти камни в высокой траве... Принял их за развалины, а сейчас думаю - нет. Это вроде летней усадьбы, дачи. Приезжают, устанавливают на фундаменте домик, ловят рыбку, загорают... Потом разбирают свои домики - и уезжают.

А я, дурак, удивлялся, что птицы как ручные. Да они ручные и есть.

Пайком мне выдали сладкий крем, похожий на подсахаренный творог, солоноватый крем, похожий на неподсахаренный творог, кусочки какого-то мяса в каком-то пряном маринаде - его можно есть и сырым, и жареным, стебли чего-то типа спаржи - оно, оказывается, растет на берегах ручья. Все, кроме ручейной спаржи, подходит к концу. В ближайшее время надо ждать контакта.

19.23

Есть контакт!

Сюда летит то, что я по дурости позавчера принял за птицу - летательный аппарат типа дельтаплана. Остальное потом.