
Возвращаясь мыслями к "Пойди поставь сторожа", я наконец-то сформулировала, что меня раздражает в главной героине.
Напомню (а кто не читал - расскажу): Глазастик, та самая, из "Убить пересмешника", повзрослев, возвращается в Мейкомб и приходит в ужас от того, какой пиздец, экскьюз май френч, творится в головах друзей и родни: ненависть к черным достигла апогея, все говорят о них как о "черномазых", читают какие-то паскудные листовки о расовой неполноценности черных, и вообще несут по расовому вопросу херню в промышленных масштабах. Совсем в нокаут девушку отправили родной папа Аттикус Финч и лучший друг, влюбленный в нее Генри, когда она увидела обоих на заседании какого-то расистского комитета.
Будучи по натре прямым и открытым человеком, Глазастик высказывает родным и близким все, что о них думает и какое-то время ангстится, а когда ей слегка легчает и становится возмжным разговор, Аттикус объясняет, что он работает бабой ягой в тылу врага и не дает согражданам творить совсем уж трэшовую херь вроде линчеваний, а к тому идет, потому что весь Юг люто, бешено взбудоражен недавним решением Верховного суда по делу Брауна против Совета по образованию. Напомню: этим решением темнокожим школьникам разрешили посещать "белые" школы, от чего у белого населения Юга случился приступ адской жопоболи.
А теперь внимание, лопата: этим решением Верховного суда сама Глазастик была возмущена до глубины души. Нет, не потому что она расистка, помилуй Бог - она же "не различает цвета", и это неоднократно подчеркивается в книге. А потому что "они" - читай, правительство США - посмели вмешиваться в "наши" - читай "южных штатов" - "внутренние дела".
То есть, плевать на то, насколько "наш" закон херовый и несправедливый - никто не имеет права вмешиваться. А то, что сами южане до морковкиных заговен ходили бы по головам черных и рассказывали, как Аттикус, что черные еще "не готовы к полным гражданским правам" - так на это начхать.
Да пошла ты в жопу, мисс Глазастик, со своим "неразличением цветов". Что от него толку, если при попытке установить справедливость - возможно, преждевременной и неуклюжей попытке, но все-таки восстановить справедливость! - в тебе вскипает твой южный ватный сепаратизм.
Федеральное правительство панькалось с южанами почти сто лет - главным образом потому, что само было изрядно расистским, и только Вторая Мировая, показав, на что способен расизм в последовательном исполнении, заставила людей, претендующих на звание "приличных", хотя бы прятать свой расизм на людях в задний карман. А действие романа происходит, когда Мартин Лютер уже возглавил кампанию против автобусных линий в Монтгомери, а Малкольм Икс вовсю проповедовал идеи Нации Ислама в Нью-Йорке. Но это как-то вне поля зрения мисс Глазастик, она переживает из-за того, что чёрная бывшая служанка Кальпурния, которую Глазастик считала почти родной, сейчас смотрит на белых как на врагов. А как еще ей смотреть, если белые и есть враги? Потому что человек, который в открытую тебе говорит, что ты должен ездить на заднем сиденье, получать меньше, не сметь учиться в той же школе и так далее - и есть враг.
И Аттикус с Генри это понимают, кстати. Они понимают, что лупоглазым прекраснодущием ничего не решить: чёрные осознали, что белые их враги. Именно так изменилась ситуация по сравнению с идиллией детских лет Глазастика, которую подорвал процесс над черным, обвиненным в изнасиловании. Эта идиллия зиждилась на том, что чёрные просто не понимали, НАСКОЛЬКО хреново белые с ними обращаются. И процесс, кстати, во многом помог им понять.
И тут у меня случилась своя контаминация - и украинская, и феминистическая, и за образом Глазастика тенью встали прекраснодушные караевы и первушины. И я поняла, почему Глазастик с такой силой выносит мне моск. Она не понимает, что нельзя так просто прийти к Кальпурни и сказать: "Мой отец должен посадить твоего внука, но мы с тобой давай будем выше всего этого и останемся друзьями". Караевы с Первушиными не понимают, что нельзя ручкаться с идеологами войны и с пострадавшими от этой войны одновременно.
Нельзя остановиться на "цветовой слепоте" и успокоиться. Нельзя "быть просто хорошим человеком". Нельзя сбежать от расовой проблематики в Нью-Йорк, а по возвращении чехвостить лицемерами тех, кто пытается что-то сделать для предотвращения взрыва.
Не Аттикус, а Глазастик - самое сильное разочарование книги.
_________________
ЗЫ: благодаря святому Гуголу узнала, что роман в Штатах перекрыл по продажам "50 оттенков серого". Вера в человечество практически восстановлена.