Фэйсдеск. Когда фейспалма недостаточно.

На Украине сразу допустили проектную ошибку, в которой затем и упорствовали все годы независимости. Там занялись нацбилдингом.

Осьминога ради, не ходите объяснять, что если бы мы в самом деле занялись нацбилдингом и упорствовали в этом хотябы наполовину так же упорно, как прибалты, у нас бы не было ни Дыры, ни Овоща на троне, ни предпосылок к Майдану.Там у человека уже сложилась уйутненькая картина мира, он уже вовсю оправдывает агрессию своей страны, которую другой рукой критикует, но когда это москалям мешало двоемыслие.

Созвучно моим ощущениям

Что делать с людьми на оккупированных территориях? Не знаем. Как быть с тем, что наши снаряды попадают в дома и школы? Не знаем. Давайте честно признаемся, что не знаем. Знаем, что делать с огневыми точками. Знаем, что делать с ранеными. Значем, что делать с беженцами. Как сделать так, чтобы люди не пострадали? Никак.

Насколько далеко мы готовы пойти? Это открытая тема для общественного обсуждения, сложный вопрос, только давайте ж, блин, признаем, что он есть, этот вопрос. Нам его всё равно решать. В ведении или в неведении, эта ответственность всё равно на нас. Мы уже всё перепробовали — и стрелять, и не стрелять, и платить, и не платить, и возить, и не возить помощь. Всё равно хреново. Кто видит простое доброе решение, тот не я.

Урезать так урезать!

Фаны Толкиена перемонтировали Джексоновского "Хоббита" в соответствии с книгой.

Раздают здесь:

http://extratorrent.cc/torrent/3969585/

Пуристы, налетайте!

Я УБЬЮ ТВОЕГО СЫНА

Вот и Саул во пророках. Вот и я пишу в манере безусловного реализма.
Через пару дней выложу на сайт.
__________________________________
Жара ощущалась как давление, как прикосновение к коже еще одного слоя ткани, легкой, чуть влажной, липнущей.
Совсем не так, как там. Там жара была сухой, убийственной, выпивала из тебя к полудню все соки. Там мы лизали поутру броню, на которой выступала роса, слизывали капли с травинок. Там речушка корчилась между камней, иссыхая день ото дня, но днем к ней было нельзя, пологий берег простреливался. Он и ночью простреливался, минометы шмаляли наугад, на кого бог войны пошлет, но шансы все-таки от нуля прыгали вверх, к отметке «80%» и ночью мы ползали к речке.
Потом она пересохла, а броня сгорела, а тем, кто не сгорел вместе с броней, оставалось слизывать росу с травы и как-то делить между собой то, что довезут самые отчаянные волонтеры.
Потом и волонтеры не могли уже пробиться.
Потом мы переходили границу и возвращались, и нас тягали службисты там и службисты здесь. Там ругали фашистами и грозили сроком за переход границы, здесь ругали дезертирами и грозили сроком за переход границы.
Но это закончилось, и я вернулся домой, почти на целый месяц вернулся домой, и я не хотел это вспоминать. Рядом со мной шагал сын, на нем был рюкзак с ланчем и кока-колой, и справа у нас был Днепр, и слева Днепр, оставалось только найти удобное место для купания, и оно все никак не находилось. Наконец почти на самом конце косы мы с Темкой сбросили одежду и полезли в воду.
( Дальше больше )