(no subject)

300 лет прошло, а ни фига не изменилось

<…> Всі уміють добре обробляти землю, сіяти, жати, випікати хліб, готувати різні м'ясні страви, варити пиво, мед, горілку, робити брагу тощо. Немає також серед них жодного, якого б віку, статі чи становища він не був, хто б не намагався перевершити свого товариша у пиятиці і гульні. Немає серед християн і таких, котрі б настільки, як вони, призвичаїлися не дбати про завтрашній день.

<…> Родючий грунт дає їм зерно в такому достатку, що вони часто не знають, що з ним робити, тим більше, що немає судноплавних річок, які б впадали у море, за винятком Борисфену, але навігація на ньому припиняється за 50 льє 48 нижче Києва із-за 13 водопадів, що там є. Останній з них віддалений від першого на сім великих льє, що становить цілий день шляху, як це видно на карті. Це перешкоджає їм вивозити зерно в Константинополь, а звідси — і їхні лінощі: вони зовсім не хочуть працювати, хіба що при крайній потребі, коли їм немає за що купити необхідне. Вони воліють краще піти позичити усе потрібне у турків, своїх добрих сусідів, аніж потрудитися, щоб самим його надбати тощо, їм доволі, коли є що їсти й пити.

Вони сповідують грецьку віру, яку по-своєму називають руською, дуже шанують святкові дні і дотримуються постів, які у них тривають 8 або 9 місяців на рік 5 і полягають в утриманні від м'яса. Вони настільки вперті в дотриманні цієї формальності, що переконують себе, ніби порятунок [їхньої душі] залежить від зміни їжі. Зате, я гадаю, навряд чи жоден інший народ у світі давав би собі стільки волі у питті, як вони, бо не встигають протверезіти, як одразу (як-то кажуть) починають лікуватися тим, від чого постраждали. Однак усе це тільки під час дозвілля, бо коли вони воюють або коли задумують якусь справу, то вкрай тверезі. Окрім одягу, в них немає нічого простацького.

Вони дотепні, кмітливі, винахідливі і щедрі, не прагнуть до великого багатства, але надзвичайно кохаються у своїй свободі, без якої не уявляють життя: саме через це вони такі схильні до бунтів та повстань проти місцевих вельмож, як тільки відчують утиски. Тому рідко минає 7-8 років без того, щоб вони не бунтувалися і не піднімалися проти них. Поза тим усім це люди віроломні, зрадливі, підступні, яким довірятись можна, лише добре розваживши. <…>



Ґійом Левассер де Боплан - Description d'Ukranie, qui sont plusieurs provinces du Royaume de Pologne. Contenues depuis les confins de la Moscovie, insques aux limites de la Transilvanie (1660)

(с)тырено у Луче Чучхе

Поскольку российские наблюдатели...

Оригинал взят у klangtao в Поскольку российские наблюдатели...

...никак не могут понять, что у нас происходит - показываю наглядно:



Комизм ситуации (с точки зрения российского наблюдателя - так и цельный абсурд) в сопоставлении картинок. В правой картинке самой по себе - её трагизм.

Но картинки, как водится, лишь для-привлечения-внимания. Если серьёзно, то на вопрос "чего мы хотим" ответить легче всего. Вот в эти самые дни 22 года назад мы на Всеукраинском референдуме подавляющим большинством голосов подтвердили независимость страны, делегировав Кравчуку вбить своей подписью под Беловежскими соглашениями символический гвоздь в крышку сдохшего и смердящего СССР. Сегодня на площадях народ протестует прежде всего против проекта СССР 2.0 - Таможенного Союза, в который его под евроинтеграционную риторику усиленно толкает нынешняя власть (впрочем, любят её и выражают свою любовь на Майдане не только за это). Да, это вопрос чисто политического характера, а пресловутая Угода об Ассоциации Украины и ЕС, поезд которой, если кто не заметил, давно ушёл и в ближайшем будущем не вернётся - лишь знаковый повод. Об этом мало говорится вслух, но это так.

Но следующий вопрос, который должен звучать - "Как мы этого добиваемся?" Вот тут всё гораздо неопределённей. Вчера я написал в Фейсбуке: "Способность к мирному протесту - критерий зрелости нации. Этот экзамен надо ВЫСТОЯТЬ или всё бессмысленно". С каждым днём это становится всё труднее.

И дело только не в том, любі друзі, что провокаторы - это не только качки в балаклавах и с арматурой на Банковой, но и те, кто с трибуны бросает в толпу слово "революция" вместо хорошо рифмующегося "конституция".

Дело в первую очередь в самой толпе, в том, что она ещё слишком толпа. Нам не только далеко до высококультурных афроамериканцев, осуществивших под водительством сщмч. Мартина Лютера Кинга борьбу за свои права мирным путём. Они, в конце концов, христиане, а мы в большинстве своём язычники, особенно здесь, на юго-востоке. Беда в том, что мы и в собственную историю вглядываемся избирательно, особенно в недавнюю. У нас чересчур громко гремят в заднице "червоні блискавиці революцій, бунтів і повстань", заглушая мысли об альтернативных путях. Мы научились кричать "Героям слава!" и вдохновляться примером повстанцев УПА, но не живём в наследии советских диссидентов, Украинского Хельсинского Союза, в их настойчивом требовании к власти соблюдать собственную Конституцию и подписанные международные соглашения, в упорном стоянии, требующем больше мужества, нежели резкие движения, в их виктимности, готовности заполнить очередной пробел в жидких рядах, чтобы в самом ближайшем будущем отправиться в мордовский лагерь вслед за предшественником.

Слишком много непонимания - зачем мы здесь стоим, слушая сказки трёх богатырей, вместо того, чтобы действовать?



А значит, с каждым днём бодания упитанных тельцов "оппозиции" с дубами "власти" на фоне народного протеста растёт опасность той самой искры, из которой возгорится пламя. Совершенно нежелательное.

Настроения народа слишком поляризованы. Не так, как у восточнославянских соседей, где пассивных сторонников власти абсолютное большинство, но достаточно. И не с границей "по Днепру, чуть правее", как бредят забугорные "знатоки", а размазано в близкой пропорции по большинству областей. А значит, власть, сменённая под напором, форсмажорным путём, по определению станет властью и выбором только части населения. И проблемы таким образом, не просто останутся, но максимально заострятся.

События девятилетней давности должны были научить, что не бывает власти "нашей" и "не нашей", "хорошей" и "плохой". Любая государственная власть противостоит народу по самой сути государства - "аппарата насилия одного класса над другим", как должен твёрдо помнить любой, кому за сорок и кто сдавал общественные дисциплины не за минет преподавателю. Оппозиция - завтрашняя власть с такой же кармической необходимостью, как барашек - завтрашний шашлык, а шашлык - завтрашнее дерьмо. Со всем отсюда вытекающим. У беспартийных протестующих должно быть чёткое размежевание интересов и чёткое его осознание.

До тех пор, пока этого недостаёт, остаётся опасность и тревога. И возрастает нужда в молитвах. Не за тех или этих, а о свышнем мире и спасении душ наших. Это как на экуменических молитвах - о единстве "путями, Тебе угодными", и кто не говорит "Аминь", тот москаль, тому вообще никакое единство не нужно, тот не собирает со Христом, а расточает против Него. К сожалению, сегодня есть те, кто жаждут кровопролития, и совсем не важно, по какую они сторону баррикад. Главное, не оказаться, потеряв голову, по одну сторону с ними. Впрочем, как писал Стус в одном из открытых писем советским вельможам, у баррикад есть только одна сторона - держащая оборону. "Не защита, а нападенье стать должно лозунгом масс", - тезис совсем другого вождя. Идол которого таки не мешало бы повалить за компанию с йолкой - но паки и многажды лучше научиться наконец уходить от его заветов.