(no subject)

да что за беда - опять не постятся большие куски.

(no subject)

- Десять секунд... пять секунд... Вход!
Молочно-туманное, в легких радужных разводах, силовое поле гаснет, пропуская легкий и черный глайдер – и волну адской стужи, вихрь белых снежинок вместе с ним. Пропустив аппарат, туманная пелена снова схлопнулась, снежинки осели на полу уже капельками – но что толку, секунд через тридцать стартует или прилетит другой глайдер, и новая волна холода ворвется в широченную пасть глайдер-порта. Здесь всегда холодно зимой и жарко летом.
Следуя сигнальной линии, черный аппаратик скользнул над поверхностью земли, вышел на парковочную ленту и по ней поднялся на четвертый ярус, где и нырнул в ворота частного причала. Гравигенераторы смолкли, погасли длинные искры статических разрядов, и в наступившей тишине глайдер глухо стукнул о покрытие опорными шасси.
Колпак кабины раскрылся, и на крыло выпрыгнул невысокий мужчина, чем-то похожий на свою машину: компактный, подвижный, одетый в черное.
Владетель Картаго, доминатор Райан Ричард Суна, тайсёгун дома Рива, вернулся домой, и вся семья собралась здесь, в глайдер-порту, чтобы его встретить.
Майлз, высокий и светловолосый, и лицом и статью удавшийся в деда со стороны матери, легендарного Экхарта Бона, носящий свою форму синдэн-сэнси непринужденно и элегантно. Не одна девушка в Пещерах Диса заплакала, когда Майлз эту форму надел. Майлз, соединивший в себе красоту, ум и добродетель – словно ангел, пролетая над его колыбелькой, поцеловал младенца в лоб.
Эдвард, наследник и наместник, фигурой больше удавшийся в бабушкину породу – широкоплечий, крепкий, - а лицом и цветом волос – в отца.
Эктор, темноволосый и темноглазый, цепкий умом и жадный до знаний, спокойный, хладнокровный и невоинственный. На Нэда можно твердо положиться в любой беде, Эктору – доверить самую мрачную тайну сердца. Был бы, наверное, хорошим исповедником, если бы имел призвание священника.
Дилан и Карл, погодки, и с тех пор, как родился младший, ни об одном не говорили, не упомянув и другого. Дилан и Карл, несносные шутники, бесшабашные гонщики на глайдерах, отчаянные пилоты. Сорванцы и любимцы.
И Юми. Несмотря на внешность пай-девочки и разницу с братьями в два года – нередко участница их забав и проделок. Красавица – да и кто в семействах Фиоре, Шнайдеров и Бонов некрасив? Но не это ведь главное, а сердце, отзывчивое и доброе. «Горлышко из серебра, сердце из золота» - говорили при сегунском дворе еще когда Юми была малышкой.
И жена, леди Элиса. Та, для кого все прекрасные слова на всех известных доминатору языках казались тусклыми – и все же он повторял их снова и снова, и готов был повторять, пока не умолкнет его язык, хотя за тридцать лет жизни они научились говорить друг с другом одними глазами.
Младшего сына, Райана, не было здесь – да никто и не ждал, что он будет: в Академии Военных Наук и Истории на Парцифале у кадетов-первокурсников рождественские каникулы были короткими.
Ричард обвел глазами всех родных, затем, легко спрыгнув на землю, подбежал к жене и, подхватив, закружил. Потом осторожно поставил супругу на землю и точно так же закружил дочь.
- Ты и в самом деле стала еще красивей, или мне только кажется? – поцеловав девушку в щеку, отец опустил ее на землю.
- Не могу дождаться своей очереди, - подняв глаза к потолку, сказал Дилан.
- Все наши очереди прошли десять лет назад, - Карл сделал вид, что растроганно шмыгает носом. - Ба, а это что еще такое?
Из глайдера выбрался пассажир – довольно мрачный подросток лет четырнадцати. Рыжие волосы, тонкий нос, черные брови и одежда, в которой все шестеро детей, встречавших доминатора, опознали отцовскую. Покинув машину, новоприбывший ни шагу не сделал в сторону шумного семейства (доминатор уже обнимался со старшими сыновьями), а подошел к краю посадочной платформы и окинул взглядом порт.
Там было на что посмотреть. От стены до стены пещера насчитывала четыреста метров в самом широком месте, от земли до свода – девяносто два. Торговые галереи, охватывающие порт вверху, тянулись спиралью на километры; внизу, перевитые парковочными лентами, раскинули крылья площадки для глайдеров, сновали по десяткам лифтовых стволов кабины и платформы, кивали лебедки – и ровно напротив ворот (вновь и вновь открывающих проход прилетающим и улетающим, большим и малым, пассажирским и грузовым, частным, коммерческим и общественным), приветственно раскинув руки, стоял вырезанный из снежно-белого камня человек в золотой короне из каких-то колючек. Отсюда, сверху, он не казался таким огромным, каким был на самом деле. Но даже отсюда можно было прочесть пылающую над его головой надпись: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас».
Мальчик, прочитав эту надпись, зло усмехнулся. Прыгнуть бы отсюда. Вот это было бы успокоение – все мозги наружу! При одной мысли об этом стало страшно до тошноты.
На плечо ему легла рука. Мальчик узнал это сильное и мягкое прикосновение – такое е ненавистное, как и лицо, которое он увидел, развернувшись.
- Идем, я тебя познакомлю со всеми.
- Мне не нужен ваш выводок.
- А моему выводку не нужен ты. Какое совпадение. Вперед.
Мальчик подчинился. Сопротивляться было бесполезно. Он и с одном-то Суной не справился бы, а тут еще и семья, и морлоки эти чертовы...
- Это Роланд, - сказал доминатор, - мой пленник. Поселим его пока в комнатах Райана, а уж к лету или я придумаю, что с ним сделать, или...
- Э-э-э... – Дилан и Карл переглянулись. – Проблема в том, что комнаты Райана заняты.
- Кем? – изумился доминатор.
- Собственно говоря... Райаном, - вступила в разговор доминатрикс леди Элиса.
- Его опять выперли, - Юми избавила отца от необходимости строить предположения на этот счет.
Доминатор вздохнул.
- Я его не порол. Вот в чем беда.
- Ты никого из нас не порол, - сказал Эктор. – Это я так, справедливости ради.
- Никого из вас не надо было. А его надо! – доминатор Суна уже шел к двум семейным экипажам, шел размашистым шагом человека, привыкшего подстраиваться под темп морлоков. - Никого из вас не вышибали из трех академий после первого же семестра обучения. За дисциплину. А его вышибали! Почему он никогда не может удержать кулаки в карманах?! Кто его научил – бить в морду за всякое кривое слово?!! В кого он такой пошел?
- Понятия не имею, - промурлыкала леди Элиса так, что засмеялись все, даже молчавший до сих пор серьезный Майлз и страшно чем-то озабоченный Нэд. – Какие-то отдаленные предки с твоей или с моей стороны, может быть?
- Вы мне хихикать бросьте! – доминатор развернулся к семье. – Да, я знаю, что парень похож на меня. Но это же не значит, что он должен повторять все мои глупости!
По хлопку ладони о сенсорный замок раскрылся «колпак» карта.
- Кроме того, меня не вышибали из академии.
- Ты туда и не поступал, - леди Элиса села в экипаж рядом с мужем, напротив устроились Майлз, Нэд и Юми. Младшие вместе с юным пленником и охраной устроились в другом экипаже.
- Ты чего такой печальный, сын? – спросил доминатор у Нэда.
- М-м... не хотелось тебя огорчать прямо с порога, - сказал Нэд, замещавший отца в эти два месяца. – Но на нас свалился имперский инквизитор. С чрезвычайными полномочиями.
- В связи с чем?
Все молчали, и доминатор повторил свой вопрос:
- В связи с чем, кто-нибудь скажет мне?!
- Он должен расследовать дело о нелегальной работорговле на Картаго, - глядя отцу в глаза, сказал Нэд. – Кто-то донес на тебя.
- Это ложь, - доминатор Суна побледнел. – Это чудовищная ложь.
- Па, _нам_ ничего доказывать не надо, - тихо сказал Майлз. – Мы этого инквизитора не посылали.
- Ладно. И сколько времени он здесь торчит?
- Почти месяц.
- Нэд, я надеюсь, ты обеспечил ему полную свободу допуска везде? Нам ведь нечего скрывать, верно, сын?
Нэд кивнул. Доминатор со вздохом откинулся на спинку кресла и тихо приказал автопилоту:
- Домой.
Сначала за колпаком карта тянулись технические трассы, потом – улицы, расцвеченные и украшенные к Рождеству и Новому году. Встречные карты сигналили светом и гудками, видя машину доминатора. Его любили здесь.
- Счастливого Рождества, - проворчал он, глядя вверх.
Под сводом улицы взорвалась ракета, рассыпав искры и конфетти.