![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
"Сердце меча": небольшой ремоделинг
Одна сцена из 5 главы в ходе редактуры переписана, и чуть-чуть больше становится известно о прошлом Дика.
— Разве я сказал что-то не так? — черные брови вавилонянина чуть приподнялись. — Между вами все происходило иначе?
— Нет, вы угадали, — опустил голову Дик. — Хотя я не знаю, как…
— Немножко знания людей, и, если хочешь, классической литературы. А что это была за история с ножом? Если не хочешь, не рассказывай.
Дик отчего-то почувствовал, что хочет рассказать. Хочет поговорить об этом… с вавилонянином. Да, именно с вавилоняином.
- В приюте на Мауи у меня был друг. Где-то на год старше. Симон в крещении, но все его звали Таракихи, даже священник. Таракихи был гем, - Дик посмотрел в глаза Мориты. – С синими волосами.
- Сёфу, - кивнул Морита. – Сексуальная обслуга. Хозяин сбежал, взрослую прислугу приставили к каким-то работам, детенышей отправили в приют.
- Хозяин не сбежал, он погиб, – мышца где-то под челюстью Дика вдруг начала дергаться сама, против его воли. - Его сын был в том же приюте. В старшей группе.
- Анару Матепараэ, - усмехнулся Моро.
- Да. Откуда вы знаете?
- Все-таки я из семьи Морита, мне положено знать имя наследника семьи Матепараэ. И вы были в одном приюте. Забавно.
- Что в этом забавного?
- Ирония судьбы, Дик. Больше ничего. Стало быть, юный Анару и в приюте продолжал относиться к Таракихи как к своему слуге?
- Хуже. Он относился к нему как к своей собаке. Нет, не так. Я даже не знаю, с чем сравнить.
- Я знаю. Но ты, воспитанник доблестных христианских воинов, конечно же не мог допустить такого обращения со своим товарищем?
- Вы смеетесь надо мной, что ли?
- Нисколько. Из-за Таракихи вы конфликтовали с Анару?
- Я его бил, если он попадался мне один. Если он был с дружками, то бил меня. Таракихи… он совсем не мог за себя постоять. Он не мог даже отказаться выполнять приказы. Его… сделали таким, - теперь Дик смотрел на беловолосого вавилонянина обвиняющее.
- Запечатлели на хозяина, - спокойно сказал тот. – И что же было дальше?
- Меня усыновили, и я полтора года его не видел. Жил с одной семьей на приполярной станции, там налаживали нефтедобычу… Потом эта семья улетела, а меня вернули в приют.
- Мерзко они с тобой обошлись.
Дик пожал плечами.
- С Таракихи обошлись хуже. Анару никто не хотел брать. А Таракихи отказывался идти в любую семью без него. Отказывался лечиться, разрывать эту… связь в мозгах. Анару заставлял его сбегать из приюта и... зарабатывать для себя деньги… в самых помойных кварталах Палао…
- И однажды ты увидел, как он зарабатывает для своего хозяина… Понимаю.
- Не понимаете, - Дик ответил тихо, вновь борясь с подкатывающей тошнотой. – Это был имперец. Христианин. Я видел его в храме. Он выходил к алтарю и читал Писание. Если бы я не узнал его, я бы, может, и не кинулся с ножом…
- А где ты взял нож?
- А это был его. Даже не нож, универсалка. Он работал монтажником. Отложил в сторону пояс с инструментами, чтобы… - юноша схватился за горло. На то, чтоб справиться с собой, понадобилось секунд пять.
- И тебя судили?
- Нет, вы же слышали, что сказала миледи. До суда дело не дошло. То есть, того типа судили, конечно, а меня нет. Нас отправили в клинику – меня и Таракихи. Меня на обследование, его на лечение, потому что больше эту зависимость уже терпеть было никак нельзя. Потом меня усыновил мастер Хару, и с Таракихи мы уже не виделись. На письма он не отвечал.
Дик сделал несколько глубоких вдохов.
- Анару пустил про меня слух, что мы с Таракихи… ну, вы поняли. Вранье, конечно, но… кто-то что-то где-то слышал, и… до «Паломника» это тоже дошло. Наши не поверили, конечно… То есть, я думал, что не поверили… Теперь я не знаю, что думать.
- Не поверили, не поверили, - успокоил Морита. – Хотя… Ты сам-то уверен в своих мотивах?
Дик напрягся, выпрямившись на стуле.
- Эй, мне лицо разбили за девушку, вы еще помните?
- Я не об этих, а о других мотивах. Как и леди Мак-Интайр, я вижу некий общий узор в твоих злоключениях на Мауи и на корабле. Ты читал этот рассказ вашего блаженного Гилберта, «Неуловимый принц»?
Дик пожал плечами.
- Ты ведешь себя как его герой. Ты совершенно прав – и при этом губишь себя. Задумайся, почему ты так делаешь. Что в такие минуты толкает тебя на саморазрушение.
Дик совершенно не хотел задумываться об этом, и так с тошнотой еле удавалось справляться. Вместо этого он спросил:
- Вы и в самом деле считаете, что я прав? Не сейчас, а… тогда?
Брови Мориты встали «домиком» на миг.
- Ты очень многого не понял о нас, Дик. Мы действительно относимся к гемам как к домашним животным. Считаешь ты это правильным или нет, мне безразлично. Но в деле с Таракихи я, безусловно, поддержал бы себя, потому что и с животными нельзя обходиться так скверно, как обходился с твоим... другом… его хозяин.
- Анару не был его хозяином!
- Так считали ваши имперские власти. Анару и Таракихи считали иначе. В любом случае, Анару обращался с ним скверно – и при всем отвращении, которое я питаю к вашей идеологии, я бы помог тебе против него, не дожидаясь, пока ваши благонамеренные идиоты придут к правильному решению: перезапечатлеть Таракихи с Анару на кого-то другого.
- Но ведь нельзя заставлять человека сделать правильный выбор!
- Человека – нельзя. Но Дик, мы никогда не найдем с тобой общего языка: Таракихи – высокоразвитый биоконструкт, созданный на основе вида хомо сапиенс сапиенс – но не человек. Ваше приютское начальство просто длило его мучения, пряча голову в песок и делая вид, что он способен на какой-то там выбор. О, боги. Я все больше ненавижу вашу Империю – даже не за то, что вы разгромили нас в войне. И не за то, что вы оставили меня нищим. А за то, что вы взяли на себе ответственность за миллиарды живых существ, о которых ничего не знаете и знать не хотите!
- Мы знаем, что это вы их искалечили! – Дик спохватился. – То есть… не вы лично, мастер Морита… но вы одобряли это. Вы молчали.
- Кажется, кто-то хочет втянуть меня в политическую дискуссию, чтобы отвлечь от своих проблем.
- Все мои проблемы сойдут с синяками.
- Нет, не сойдут. Если ты не хочешь подумать о себе – подумай хотя бы о людях вокруг тебя. О капитане, о леди Констанс. Как бы они себя чувствовали, если бы ты понес наказание, а они потом узнали, что наказали невиновного?
Дик закрыл ладонью наливающееся жаром лицо.
- Ты ни секунды не думал о них, правда?
Дик опустил руку.
- Но ведь вы тоже отвлекли меня от вопроса – как вышло, что вы не слышали наш разговор, а свидетельствовали в мою пользу? А если бы… вы не угадали? Если бы виноват был я, а не Бет?
Моро посмотрел на него, словно прикидывал что-то.
— Я был уверен на девять десятых, — сказал он. — Потому что я немножко знаю Бет, немножко знаю тебя, и привык доверять своим суждениям о людях. Ты знаешь, что запотевшее стекло, по которому написали пальцем и стерли, запотев снова, показывает стертый рисунок?
Дик опустил ресницы, трогая языком разбитую губу.
— Но если бы вы ошиблись, это была бы такая скверная ложь, что хуже, наверное, и не бывает…
— Я просчитал последствия для тебя и для Бет. Даже в этом случае наказание, которому подвергли бы тебя, было несоизмеримо с неприятностью, которую ты причинил бы ей — особенно учитывая то, что она сама этого хотела.
— Я не должен был поддаваться.
— Почему? Ты когда-нибудь задумывался над этим? Почему ваш Бог, которого вы зовете благим и подателем всякого блага, запрещает самое невинное из удовольствий?
Он склонился к Дику так, что лица их оказались на одном уровне, и тихо, распевно проговорил:
— Нет в мире лучше молитвы
тому, кто стоит молитвы,
чем соединенье плоти,
не взятое против воли.
И с каждым ударом тел их
так радостно сердце бога,
как будто он сам на ложе
простерт с обоими вместе.
И веселятся дружины,
с громами сдвигая кубки:
«Воистину, сладки жертвы,
что люди приносят нашим!»
И за пределами мира,
под гнетом иных созвездий,
бичи над горами мечут
в их честь валараукары.
И лишь в подполье Вселенной
в углу с гнилыми щелями
разносятся скрип и скрежет,
а шума вина не слышно.
И бог вопрошает бога:
«Эй, кто там в углу Вселенной
не радуется со всеми
той доброй радости плоти?»
И бог отвечает богу:
«Не знаю, как ты заметил?
То малый демон Синая
и семя его, Распятый .
— Это ложь! — Дик даже вскочил, так что боль ударила в голову, но он не умолк: — Это сочинил человек, который обо всех писал гадости, кроме тех, кто ему нравился, а сам струсил даже присоединиться к акции гражданского несогласия.
- То, что он струсил – всего лишь мнение Брайана Риордана. А если это ложь - то чего ради тебе разбили лицо? И почему ты грезишь не о браке, а о военизированном монастыре?
Дик не нашелся, что ответить. Лед почти растаял, и холодные струйки бежали по его руке к локтю, капая на пол, и выпитое бренди стало отдавать перегаром. Но, видимо, именно бренди придало его мыслям необычную легкость, и ответ, до которого он иначе додумался бы только возле лифта, вдруг выскочил сам собой:
— Вы же видите — я слишком глуп, чтобы понимать женщин.
Моро засмеялся — ответ ему явно понравился.
— Иди ка спать, Рики, — сказал он. — И… не сделай глупости.
— Разве я сказал что-то не так? — черные брови вавилонянина чуть приподнялись. — Между вами все происходило иначе?
— Нет, вы угадали, — опустил голову Дик. — Хотя я не знаю, как…
— Немножко знания людей, и, если хочешь, классической литературы. А что это была за история с ножом? Если не хочешь, не рассказывай.
Дик отчего-то почувствовал, что хочет рассказать. Хочет поговорить об этом… с вавилонянином. Да, именно с вавилоняином.
- В приюте на Мауи у меня был друг. Где-то на год старше. Симон в крещении, но все его звали Таракихи, даже священник. Таракихи был гем, - Дик посмотрел в глаза Мориты. – С синими волосами.
- Сёфу, - кивнул Морита. – Сексуальная обслуга. Хозяин сбежал, взрослую прислугу приставили к каким-то работам, детенышей отправили в приют.
- Хозяин не сбежал, он погиб, – мышца где-то под челюстью Дика вдруг начала дергаться сама, против его воли. - Его сын был в том же приюте. В старшей группе.
- Анару Матепараэ, - усмехнулся Моро.
- Да. Откуда вы знаете?
- Все-таки я из семьи Морита, мне положено знать имя наследника семьи Матепараэ. И вы были в одном приюте. Забавно.
- Что в этом забавного?
- Ирония судьбы, Дик. Больше ничего. Стало быть, юный Анару и в приюте продолжал относиться к Таракихи как к своему слуге?
- Хуже. Он относился к нему как к своей собаке. Нет, не так. Я даже не знаю, с чем сравнить.
- Я знаю. Но ты, воспитанник доблестных христианских воинов, конечно же не мог допустить такого обращения со своим товарищем?
- Вы смеетесь надо мной, что ли?
- Нисколько. Из-за Таракихи вы конфликтовали с Анару?
- Я его бил, если он попадался мне один. Если он был с дружками, то бил меня. Таракихи… он совсем не мог за себя постоять. Он не мог даже отказаться выполнять приказы. Его… сделали таким, - теперь Дик смотрел на беловолосого вавилонянина обвиняющее.
- Запечатлели на хозяина, - спокойно сказал тот. – И что же было дальше?
- Меня усыновили, и я полтора года его не видел. Жил с одной семьей на приполярной станции, там налаживали нефтедобычу… Потом эта семья улетела, а меня вернули в приют.
- Мерзко они с тобой обошлись.
Дик пожал плечами.
- С Таракихи обошлись хуже. Анару никто не хотел брать. А Таракихи отказывался идти в любую семью без него. Отказывался лечиться, разрывать эту… связь в мозгах. Анару заставлял его сбегать из приюта и... зарабатывать для себя деньги… в самых помойных кварталах Палао…
- И однажды ты увидел, как он зарабатывает для своего хозяина… Понимаю.
- Не понимаете, - Дик ответил тихо, вновь борясь с подкатывающей тошнотой. – Это был имперец. Христианин. Я видел его в храме. Он выходил к алтарю и читал Писание. Если бы я не узнал его, я бы, может, и не кинулся с ножом…
- А где ты взял нож?
- А это был его. Даже не нож, универсалка. Он работал монтажником. Отложил в сторону пояс с инструментами, чтобы… - юноша схватился за горло. На то, чтоб справиться с собой, понадобилось секунд пять.
- И тебя судили?
- Нет, вы же слышали, что сказала миледи. До суда дело не дошло. То есть, того типа судили, конечно, а меня нет. Нас отправили в клинику – меня и Таракихи. Меня на обследование, его на лечение, потому что больше эту зависимость уже терпеть было никак нельзя. Потом меня усыновил мастер Хару, и с Таракихи мы уже не виделись. На письма он не отвечал.
Дик сделал несколько глубоких вдохов.
- Анару пустил про меня слух, что мы с Таракихи… ну, вы поняли. Вранье, конечно, но… кто-то что-то где-то слышал, и… до «Паломника» это тоже дошло. Наши не поверили, конечно… То есть, я думал, что не поверили… Теперь я не знаю, что думать.
- Не поверили, не поверили, - успокоил Морита. – Хотя… Ты сам-то уверен в своих мотивах?
Дик напрягся, выпрямившись на стуле.
- Эй, мне лицо разбили за девушку, вы еще помните?
- Я не об этих, а о других мотивах. Как и леди Мак-Интайр, я вижу некий общий узор в твоих злоключениях на Мауи и на корабле. Ты читал этот рассказ вашего блаженного Гилберта, «Неуловимый принц»?
Дик пожал плечами.
- Ты ведешь себя как его герой. Ты совершенно прав – и при этом губишь себя. Задумайся, почему ты так делаешь. Что в такие минуты толкает тебя на саморазрушение.
Дик совершенно не хотел задумываться об этом, и так с тошнотой еле удавалось справляться. Вместо этого он спросил:
- Вы и в самом деле считаете, что я прав? Не сейчас, а… тогда?
Брови Мориты встали «домиком» на миг.
- Ты очень многого не понял о нас, Дик. Мы действительно относимся к гемам как к домашним животным. Считаешь ты это правильным или нет, мне безразлично. Но в деле с Таракихи я, безусловно, поддержал бы себя, потому что и с животными нельзя обходиться так скверно, как обходился с твоим... другом… его хозяин.
- Анару не был его хозяином!
- Так считали ваши имперские власти. Анару и Таракихи считали иначе. В любом случае, Анару обращался с ним скверно – и при всем отвращении, которое я питаю к вашей идеологии, я бы помог тебе против него, не дожидаясь, пока ваши благонамеренные идиоты придут к правильному решению: перезапечатлеть Таракихи с Анару на кого-то другого.
- Но ведь нельзя заставлять человека сделать правильный выбор!
- Человека – нельзя. Но Дик, мы никогда не найдем с тобой общего языка: Таракихи – высокоразвитый биоконструкт, созданный на основе вида хомо сапиенс сапиенс – но не человек. Ваше приютское начальство просто длило его мучения, пряча голову в песок и делая вид, что он способен на какой-то там выбор. О, боги. Я все больше ненавижу вашу Империю – даже не за то, что вы разгромили нас в войне. И не за то, что вы оставили меня нищим. А за то, что вы взяли на себе ответственность за миллиарды живых существ, о которых ничего не знаете и знать не хотите!
- Мы знаем, что это вы их искалечили! – Дик спохватился. – То есть… не вы лично, мастер Морита… но вы одобряли это. Вы молчали.
- Кажется, кто-то хочет втянуть меня в политическую дискуссию, чтобы отвлечь от своих проблем.
- Все мои проблемы сойдут с синяками.
- Нет, не сойдут. Если ты не хочешь подумать о себе – подумай хотя бы о людях вокруг тебя. О капитане, о леди Констанс. Как бы они себя чувствовали, если бы ты понес наказание, а они потом узнали, что наказали невиновного?
Дик закрыл ладонью наливающееся жаром лицо.
- Ты ни секунды не думал о них, правда?
Дик опустил руку.
- Но ведь вы тоже отвлекли меня от вопроса – как вышло, что вы не слышали наш разговор, а свидетельствовали в мою пользу? А если бы… вы не угадали? Если бы виноват был я, а не Бет?
Моро посмотрел на него, словно прикидывал что-то.
— Я был уверен на девять десятых, — сказал он. — Потому что я немножко знаю Бет, немножко знаю тебя, и привык доверять своим суждениям о людях. Ты знаешь, что запотевшее стекло, по которому написали пальцем и стерли, запотев снова, показывает стертый рисунок?
Дик опустил ресницы, трогая языком разбитую губу.
— Но если бы вы ошиблись, это была бы такая скверная ложь, что хуже, наверное, и не бывает…
— Я просчитал последствия для тебя и для Бет. Даже в этом случае наказание, которому подвергли бы тебя, было несоизмеримо с неприятностью, которую ты причинил бы ей — особенно учитывая то, что она сама этого хотела.
— Я не должен был поддаваться.
— Почему? Ты когда-нибудь задумывался над этим? Почему ваш Бог, которого вы зовете благим и подателем всякого блага, запрещает самое невинное из удовольствий?
Он склонился к Дику так, что лица их оказались на одном уровне, и тихо, распевно проговорил:
— Нет в мире лучше молитвы
тому, кто стоит молитвы,
чем соединенье плоти,
не взятое против воли.
И с каждым ударом тел их
так радостно сердце бога,
как будто он сам на ложе
простерт с обоими вместе.
И веселятся дружины,
с громами сдвигая кубки:
«Воистину, сладки жертвы,
что люди приносят нашим!»
И за пределами мира,
под гнетом иных созвездий,
бичи над горами мечут
в их честь валараукары.
И лишь в подполье Вселенной
в углу с гнилыми щелями
разносятся скрип и скрежет,
а шума вина не слышно.
И бог вопрошает бога:
«Эй, кто там в углу Вселенной
не радуется со всеми
той доброй радости плоти?»
И бог отвечает богу:
«Не знаю, как ты заметил?
То малый демон Синая
и семя его, Распятый .
— Это ложь! — Дик даже вскочил, так что боль ударила в голову, но он не умолк: — Это сочинил человек, который обо всех писал гадости, кроме тех, кто ему нравился, а сам струсил даже присоединиться к акции гражданского несогласия.
- То, что он струсил – всего лишь мнение Брайана Риордана. А если это ложь - то чего ради тебе разбили лицо? И почему ты грезишь не о браке, а о военизированном монастыре?
Дик не нашелся, что ответить. Лед почти растаял, и холодные струйки бежали по его руке к локтю, капая на пол, и выпитое бренди стало отдавать перегаром. Но, видимо, именно бренди придало его мыслям необычную легкость, и ответ, до которого он иначе додумался бы только возле лифта, вдруг выскочил сам собой:
— Вы же видите — я слишком глуп, чтобы понимать женщин.
Моро засмеялся — ответ ему явно понравился.
— Иди ка спать, Рики, — сказал он. — И… не сделай глупости.
no subject
Офф-топ: можно нескромный вопрос? Откуда у вас с Могултаем такая обоюдная неприязнь? Неужели из-за стихов?
no subject
no subject
Я тут нашла пару опечаток
начала дергаься сма
А что было в той семье, куда Дика взяли и вернули?
А он ведь этого не убил, надеюсь, да?
no subject
А той семье была нужна нянька, возиться с младшими детьми, пока родители на работу. Так что они Дика подержали и вернули.
no subject
Если бы уже такая попытка была и она оказалось неудачной, то вряд ли бы леди Констанс стала так говорить?
no subject
Она же не "пасла" Дика все время. Она взялась за его дело, когда ей просигналили, что вот есть хороший парнишка, который попал в беду, и если вы не вмешаетесь, то следующая станция - тюрьма.
no subject
Ольга, у Вас, похоже, опечатка в тексте. "Но в деле с Таракихи я, безусловно, поддержал бы себя" Поддержал тебя, наверно?
no subject
Глупый спеллчекер пропускает грамматически правильные формы...
no subject
no subject
И четта мне его не жалко. Уродом быть не надо, вотъ.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
почему-то очень представляю себя на месте какого-нить брата михаэлита, который держится за башку и бегает по приемной епископа: владыка, ахтунг! вы нам дали бомбу! бомба выстрелит вот-вот, нам этого не предотвратить, давайте что-то тут же делать, организовать семейный детдом по соседству или блин часть ребят в метрополию переправлять...
ну и гема резко в семью для адаптации приемным сыном - это же верный способ ему голову надвое развалить...
no subject
А учитывая, что первый епископ там был придурок, и ледит Констанс пришлось нажать на кое-какие рычажки, чтобы его сменили...
no subject
Оказывается, Дика еще и из семьи обратно в приют сдали :( (слов просто цензурных нет). Эту семью проверяли как-то или даже периода адаптации не было? Посмотрели что люди приличные и обеспеченные - и все?
Еще. На предположение Моро, что если бы Дик родился в Вавилоне, то был бы с Рива, Дик возражал, что он не убийца. Получается, он того мужика только напугать хотел или его аффект накрыл?
Опечатка поймалась: Да, именно с вавилоняином.- вавилонянином
no subject
Конечно, проверяли. А какой нужен период адаптации?
Спасибо за проверку опечаток :)
no subject
Опять же психолог должен наблюдать семью какое-то время и параллельно работать в приюте с группой детей, которых собираются усыновить. В идеале все это, конечно.
Если какие-то посторонние мотивы усыновления есть, они должны всплыть, или люди, желающие получить бесплатную няньку или сиделку решат, что морока того не стоит.
Хотя, если время послевоенное и сирот много, а желающих их усыновить не очень много, тогда, конечно, многие формальности могут упрощаться.
no subject
no subject
Да, обычно. Сама видела женщину, которая при девочке рассуждала, что весной "сдаст обратно в детдом", потому что трудно с ней, не помогает, и вообще все не так, как ожидалось. Но почему-то меня вымораживают такие случаи.
no subject
Кстати, если кто научит буду благодарна.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
А в этом отрывке добавлено, что похожий опыт Дик уже мог поиметь раньше, в патронатной семье - другого человека обещают взять как сына, а фактически берут как няньку и прислугу в одном флаконе.
no subject
no subject
Товар - лицом.
no subject
no subject
Правильно. И кто лучше него самого это покажет? Потому я и говорю: товар лицом.
no subject
no subject
no subject
Ну, нарцисс-не нарцисс, а демонстрант вполне явный. К тому же он Дику в наставники набивается.
no subject
(Будем считать, что реплику: "Алексей, а вас я не спрашивала - что мне писать, а что не писать!" - Вы уже произнесли :))
no subject
no subject
Впрочем, Вы автор, Вам виднее. Наверное, я зря придираюсь.
Вы, главное, пишите быстрее, а? А то уже устаёшь ждать обновлений на сайте...
no subject
no subject