![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Фанфиг - полуфинал
Антуанетта-Жозефина Эр-При, герцог Вальтер-Эрик-Александр Придд, герцогиня Ангелика, граф Валентин-Отто Васспард, граф Штефан Фердинанд Гирке-ур-Приддхен, граф Эктор-Мария-Максимилиан Ауэберг, виконт Иоганн-Йозеф Мевен, граф Людвиг Килеан-ур-Ломбах, виконт Теодор Килеан, граф Генри Рокслей, виконт Джеймс Рокслей, граф Ги Ариго, граф Иорам Энтраг, граф Август Штанцлер, виконт Фридрих Шуленвальд, граф Луи Феншо-Тримейн, барон Жан-Филип Феншо, его наследник Эдвар, барон Александр Горуа, его наследник Симон, барон Альфред Заль, его наследник Северин, барон Ангерран Карлион, барон Питер Джеймс Лоу, его наследник Роберт, барон Максимилиан Гайар, его наследник Жорж... »
Нужно было что-то говорить, делать удивленное лицо, изображать истерику... Ну же! Разве не за этим ты, Ричард Окделл, учился лицедействовать в корчмах?!
— Эр Август, — Дик, облизнув губы, встряхнул исписанный уверенным почерком лист, — кто это?
— Это люди, которые осенью умрут. Одни на плахе, другие при попытке к бегству, некоторые, видимо, успеют принять яд. Квентин Дорак больше не намерен прятаться за фанатиков и безумцев. Они свое дело сделали…
Ричард быстро закрыл глаза и снова открыл. На желтоватом листе по-прежнему стояло «Катарина-Леони Оллар, урожденная графиня Ариго, герцог Анри-Гийем Эпинэ, маркиза Антуанетта-Жозефина Эр-При, герцог Вальтер-Эрик-Александр Придд… »
Как быстро Штанцлер заглотил наживку... Это потрясение Дик даже не стал скрывать – остолбенелый вид сейчас как раз то, что нужно.
Этому он тоже научился у Рокэ. Хочешь скрыть истинные чувства? Выбери из всех одно и выпусти на волю. Лучшая разновидность лицедейства – искренность. А лучший вид лжи – правда. Только не вся до конца.
— Эр Август… Почему Ее Величество?
— Потому что Катари Ариго — главная помеха на пути Дорака. Она не только Святая Роза всех Людей Чести и мать наследника при больном короле, она — препятствие к заключению Фердинандом нового брака.
— Нового брака?! — выдохнул Дик.
Да, это уже похоже на правду. Так похоже, что, пожалуй, правда и есть.
— Стране не хватает хлеба и золота. Вараста еще не оправилась, иноземные купцы после бунта опасаются привозить товар, а эсператисты считают Дорака и Талиг проклятыми… И правильно считают, убийство Оноре — это чудовищно…
— Оноре убит? — Дику показалось, что ему не хватает воздуха. Этого он не ждал. — Он же был жив… Они спокойно ушли…
— Оноре и Пьетро убили уже по ту сторону границы, Виктор был ранен, ему чудом удалось добраться до жилья и попросить помощи. Мне не хотелось бы обсуждать это убийство. Если захочешь, ты сможешь все понять и сам. Кто знал, куда направились Оноре и его спутники?
— Его не было… Их провожал я. Я, а не эр Рокэ! – ну-ка, что ты на это скажешь?
— Да, его не было, были его кэналлийцы. Я знаю про пресловутого Хуана достаточно… Этот человек не мог не проследить за гостями, а дальше думай сам. Хуан по-собачьи предан лишь одному человеку во Вселенной — своему герцогу.
Ага, а еще Рокэ спал с Джастином Приддом и драл Сятую Розу Талига на твоем рабочем столе...
— Эр Август, что вы знаете про Хуана?
— Хуан был работорговцем, осужденным за похищение людей. Он пополнял гаремы багряноземельских шадов… Он был схвачен с поличным в республике Бордон, но герцог Алваро, отец Рокэ, его выручил и взял в услужение. Хуан — опытный человек, и он всем обязан роду Алва.
Работорговец! Дика передернуло от отвращения. И ведь этого никак не проверишь... Да, Штанцлер умел находить слабую точку – и бить прямо в нее. Он ошибся только во времени. Год назад Дику и в голову не пришло бы его проверять... Но тот лопоухий Дикон исчез год назад. Был убит на дуэли с Колиньяром, заеден ызаргами в варастийской степи, погребен под грудами камней и грязи в Бире...
— Его Преосвященство ушел в Рассветные Сады, — Штанцлер ласково тронул плечо юноши, — его не вернешь, а нам надо жить. Ты спрашивал, зачем Дораку убирать Катарину Ариго? Чтобы Фердинанд женился на фельпской купчихе с ее золотом, зерном и торговым флотом. Фельпские толстосумы готовы на все, чтобы получить меч Рокэ Алвы. Им тесно между Урготом и Бордоном, и им мешают мануфактуры Дриксена и Гайифы, а до Создателя торгашам дела нет. Их Создатель — деньги. Фельпский магистрат сговорился с урготским Фомой и Дораком. Талиг дает армию и полководца, Ургот и Фельп — золото и хлеб, а скрепляет сделку брак. Но сначала нужно убрать Катарину Ариго и тех, кто за нее заступится. Каждому свое. Алва и Савиньяки будут воевать, Манрики и Колиньяры займутся Людьми Чести. Благодаря глупости Иорама и Людвига у Дорака есть козыри… Они из ничего слепят заговор, и им никто не помешает… После Кагеты, Дикон, мы остались одни. Гайифа не рискнет скрестить меч с Вороном, а Фельп, Ургот и мориски сорвут торговую войну. Любую…
Кансилльер замолчал, глядя на темнеющие крыши. Дик смотрел на него с двойственным чувством. Прежней, еще живой частью себя – он поддался чарам. Осанистый, полный внутреннего достоинства пожилой человек с благородной внешностью и мягким голосом только что облил лопоухого щенка теплыми словами. Чувство жалости сливалось со скорбью об Оноре и страхом за Катарину.
Другой своей частью Дик до судорог ненавидел этого спокойного благообразного лицемера, на чьих руках была кровь погибших в Варасте и Кагете, кровь убитых в Октавианскую ночь и... да. Кровь Эгмонта Окделла. Штанцлера не было тогда в зале с Борном, Приддом и Эпинэ, но Ричард готов бвл скормить ызаргам правую руку, если Штанцлер не дергал за веревочки.
"Ты хотела, мама, чтобы я поквитался с убийцей? Пожалуй, я доставлю тебе удовольствие..."
— У нас есть лишь один выход, — кансилльер очень долго смотрел Дику в глаза, — Создатель… Я бы отдал все на свете, чтоб избавить тебя от этого разговора. И от этого выбора… Но мы должны спасти Ее Величество, иначе грош нам всем цена. Спасти королеву и не допустить превращения Талига в средоточие зла.
Ага, вот мы перешли к самому главному. Что ж, играть так играть. Лопоухий унар Окделл, на сцену!
— Эр Август, а мы сможем, то есть вы знаете, как устроить побег?
— Побег? — кансилльер еще больше помрачнел. — Дорак за такой подарок отдаст две провинции. Бежавшая королева становится изменницей, это повод для позорного расторжения брака даже в отсутствие беглянки, смерть для всех, кого обвинят в соучастии, и немедленный новый брак короля. Но не это самое страшное. Вам не выбраться из дворца. Манрик — отвратительный генерал, но прекрасный тюремщик… Нет, Дик, если мы хотим спасти Катарину, о побеге нужно забыть.
Кансилльер замолчал, переставляя с места на места фигурки на каминной полке. Вырезанные из кости странные животные, похожие и не похожие на лошадей, несли на себе всадников в нелепых полосатых одеждах. Холтийцы… Народ еще более загадочный, чем кагеты или мориски. Штанцлер выстроил друг за другом все фигурки, кроме одной, которая отчего-то все время падала…
— Я до последнего надеялся, что связь с Вороном защитит королеву, — кансилльер вертел упрямого холтийца в руках, но вряд ли понимал, что делает. — Беда Катарины Ариго в ее честности, а Ворон слишком горд для… Алва получил свою войну, а больше ему ничего не нужно. Если бы семь лет назад Катарина ему ответила или хотя бы догадалась солгать!..
Кансилльер бросил фигурку в потухший камин. Словно в черную пасть. Вот так же он поступал со многими и многими.
— Эр Штанцлер, вы…
— Забудь… Есть вещи, о которых тебе лучше не знать. Прости, я задумался.
Поздновато, - Дик скосил глаза в стороны. Как бы ни хотелось заговорить, закричать – нужно молча слушать. Пусть он раскинет карты до конца, старый ядовитый паук...
— Дикон, — тихо сказал кансилльер, — если бы была возможность добраться до самого Дорака, я бы ее использовал, но к нему подхода нет. Любое разоблаченное покушение, любой пойманный заговорщик лишь ускорят неизбежное. Более того, с Дорака станется устроить заговор самому, «разоблачить» его и начать охоту. У нас остался один выход. Единственный. Уничтожить Ворона. Если не будет его, Дорак притихнет. Варзов и Савиньяки — хорошие военачальники, но и только. Воевать сразу с Гайифой, Гаунау и Дриксен им не под силу. За них Фельп и Ургот платить не станут. Дорак без Алвы будет думать не о нападении, а о защите. У нас будет время собраться с силами и что-то предпринять…
Теперь Штанцлер смотрел в глаза Дику. Ричард молчал. Он понимал, чего ждет Штанцлер, но не мог сказать ни слова. Очень трудно было совладать с собой. Очень сильно хотелось сграбастать благообразного старика за цепь кансилльера – и сунуть для начала мордой в золу.
— Ричард Окделл, — Август был бледен как полотно, — я вижу, ты все понял. Убить Ворона предстоит тебе. Если ты, конечно, на это решишься. Ты — единственный Человек Чести, кто находится с ним рядом. Ты и Катарина Ариго, но он ничего не ест и не пьет в ее присутствии, а кинжал в женских руках не более чем игрушка… И потом мать, убивающая отца своих детей, это… Это чудовищно. Она этого не вынесет.
Это правда… Ричард помнил руки Катари — слабенькие, с тонкими запястьями… Убивать — это тоже наука, здесь нужна и сила, и ловкость, и знание, куда и как бить. Она не сможет. Одно дело врать влюбленному мальчишке, другое – нанести удар самой.
— Эр Август, я понял… Кроме меня, некому, но… Эр Август, я… не совсем понимаю – как этот список оказался у вас в руках? Неужели Дорак просто забыл его на столе в вашем присутствии – и пошел облегчиться?
В глазах Штанцлера что-то промелькнуло.
— Я понимаю, Дикон, то, что я предложил – слишком чудовищно... Ты – юноша с чистым сердцем, и оно сопротивляется. Конечно, этот список составлен мной – зная итог переговоров с Фельпом, нетрудно было рассчитать, кто именно мешает Дораку и его сделке... Если ты не можешь мне верить, — кансилльер попытался улыбнуться, — тогда и говорить не о чем… Надеюсь, ты сохранишь наш разговор в тайне, хотя… Хотя клятва оруженосца обязывает тебя раскрыть заговор.
— Плевал я на клятвы, - сказал Дик. – И вы это знаете, правда? Я просто удивляюсь кое-каким совпадениям, эр Август. Например, вы мне намекаете, как Алва опозорил юного Придда – а через какое-то время о том же открыто говорит Катари, а прямо на следующий день на то же начинает намекать и Колиньяр. Или вот совсем недавно я сначала застал своего эра без штанов с Катари, потом разоткровенничался с королевой и сказал ей, что презираю честь и ради Катари готов на любую подлость – а сегодня вы берете и предлагаете мне именно подлость, и именно ради Катари. Забавно получается.
— Ричард... Дикон, будь последователен. Тот, кто подстроил твою дуэль с Колиньяром – явно желал тебе смерти, но если я подстроил сцену в будуаре и хочу использовать тебя в заговоре против Алвы – то я не мог быть тем убийцей, ведь ты мне нужен! Да, королева откровенна со мной. Она в отчаянии, Дикон. У каждой любви есть предел. Рокэ Алва любил Катарину Ариго так, как мог… Другие женщины были бы счастливы, привязав к себе владыку Кэналлоа, но Катарина не такая, как все. Слава, успех, красота для нее ничего не значили. Алва для Ее Величества был и останется потомком предателя… Знаешь, Дикон, я почти жалею Ворона. У него есть все и нет ничего — ни друзей, ни родины, ни семьи… Герцог Алва — гордый человек, он никогда не сдастся, но само его презрение к смерти говорит о многом. Ему нечего терять, и он ничего не хочет, кроме Катари, а ее он не получит. Я говорю не про тело — про душу. Рокэ достаточно умен, чтобы это понять, и еще… Он ненавидит нас, воюет с нами, но даже побеждая знает, что правда на стороне Алана и Эгмонта… По крови он — Человек Чести, а по рождению привязан к Олларам, и выбора у него нет. Савиньяков, Варзов, даже марикьяров могут простить и принять. Алву — нет, потому что ненависть к предателю и предательству сильнее доводов рассудка… Ворон умеет показать, что ему все равно, но он живой человек. Он доказал всем, что он лучший в мире воин и полководец, но это ничего не изменило и не изменит… Он так и проживет свою жизнь с клеймом, потому он и не женится. Каким бы он ни был, он не хочет, чтоб его законные дети жили в таком же аду…
«У добра преострые клыки»… Когда-то Рокэ сказал именно так. А еще он сказал, что убийца – близко. Что это человек из самого ближнего круга. Манрики могли подстроить бродяг в переулке и выстрел из ниши – но не Колиньяра. Колиньяром управляли через Килеана, а Килеан – человек Штанцлера.
Как мерзко. Как просто и страшно. Дик чувствовал себя так, словно в последний миг, уже занеся ногу для шага, обнаружил, что находится на краю ямы, на дне которой – змеиное гнездо...
— Он ищет свою смерть, а находит чужую, — тихо произнес эр Август, — его еще нельзя назвать безумным, но мне страшно думать, во что он превратится после смерти Катарины…
— Вам страшно думать, - проговорил Дик, – что Дорак набьет из вашей шкуры чучело. Стоять! – юноша выхватил фамильный кинжал Окделлов и коснулся острием шеи Штанцлера, точно над узлом шейного платка. – А теперь отойдите от стола и сядьте в это кресло. Я ненавижу Дорака, но вы... вы во сто раз хуже со своей болтовней о чести, со своими Килеанами и Ариго. Дорак всего лишь хотел сгноить меня в Надоре, а вы...
— Дик... Дикон, послушай, - мягкий, убаюкивающий голос тек ровно, словно и не было стали у горла. – Ты устал, изнервничался...
— Я слушал достаточно, а теперь буду спрашивать. А вы – отвечайте на мои вопросы, и отвечайте правду. Чем вы держите Катарину? Почему она подчиняется вам?
— Дикон, - Штанцлер развел пухлыми руками, и впервые улыбнулся своей настоящей, наверное, улыбкой. А ведь и вправду – клыки слегка выступали у него из ряда зубов. – Ей некого больше слушать. У нее нет никого. Она – из Ариго, кровных вассалов Эпинэ, а Эпинэ – бунтовщики, как и Окделлы, и Дорак никогда, ни в какой малости не поверит ей – и тебе тоже. Вы двое – как собака и кошка, на которых хозяйские слуги и дети валят все свои оплошности и провинности. Вас никогда не примут как своих и никогда не простят. Ты еще не понял этого. Тебе хорошо под крылышком Алвы, и ты думаешь, что это продлится вечно. Дурачок. Через полтора года Алва тебя вышвырнет. Ему не нужен никто. А Катарину он уже вышвырнул.
— Я не верю вам, - выдохнул Дик. Штанцлер пожал плечами.
— Дело твое. Если хочешь – верь в то, что Алва будет защищать Катарину, воюя в Фельпе. Что к его многочисленным достоинствам относится и умение находиться в двух местах одновременно.
— Алва не сможет защитить Катари, если будет на том свете – это я знаю точно, - отрезал Дик.
— Он не станет ее защищать. Он не любит и не любил ее. Им обоим нужны были дети – и только. Разве ты не слыхал, что Ворон, перелетая из постели в постель, умудрился не прижить ни одного бастарда? Кроме детей королевы, разумеется.
— Мне это все равно.
— И напрасно. Ты хотел, чтобы я говорил с тобой как со взрослым, Ричард. Создатель видит - я старался уберечь тебя от неприятной правды, но ты был настойчив... – Штанцлер покосился на чуть отведенный кинжал. – Можно даже сказать – назойлив. Что ж, получи то, что ты хотел. Алва отчаянно смелый человек, но есть вещи, которых боится даже он. Кэналлийцы, при всем их безбожии, суеверны. Они считают, что бесплодие – проклятие. Алве нужны были дети, он их получил. Катари нужна была защита, она тоже получила ее... на какое-то время. Вполне возможно, Алва даже привязался к ней... И понял, что слишком привязался. А со своими привязанностями Ворон справляется... ты сам знаешь, как.
— Я не верю ни единому вашему слову.
— Ты сам должен решать, чему верить, а чему не верить. Ты был с Вороном больше года – скажи есть ли что-то или кто-то, чем Алва не пожертвует ради очередной победы под знаменем Дракона?
Дик сглотнул. Как бы Штанцлер ни врал до этого – сейчас он сказал правду. "Мы все были смертниками... Так что поздравляю со вторым рождением... Не щадить тех, кому не повезло..."
Дик словно опять ощутил сильную руку на лбу... отцовскую ласку, подаренную кровным врагом. Да, Алва привязался к нему – и без колебания пожертвовал бы им, чтобы Вейзель успел сделать свое дело. Любовь в таких делах для него ничего не значит...
Эр Штанцлер, глядя ему в лицо, притопывал правой ногой – и Дик слишком поздно понял, что это не просто нервное подергивание. Он оглянулся на дверь – но опасность исходила не оттуда. Раздвинулись панели в стене...
— Не убивать! – крикнул Штанцлер. Дик не успел толком разглядеть противника – тот ударил раньше.
...Ковер был мягкий и плотный, но отдавал мышами. Голова раскалывалась от скулы до затылка. Дик попробовал подняться – и не смог.
— Посадите его, - сказал Штанцлер. Крепкие руки подняли юношу и затолкали в глубокое кресло. Руки привязали к подлокотникам – а теперь еще и плечи примотали к спинке. Дик повозился, понял, что ничего не сможет – и успокоился.
— Извини, Ричард, мне так удобнее беседовать, - Штанцлер жестом отпустил слугу. – Так на чем мы остановились? На Вороне. Нужно отдать ему должное – он пожертвует и собой так же легко, как другими. Но Катари от этого не легче – на сей раз в жертвы намечена она, и Ворон пальцем не шевельнет, чтобы ее спасти. Он получил детей, Дорак – наследников престола, а теперь нужно расчистить место для дочери урготского герцога. Неизвестно, окажется ли девчонка плодовитой, так что детей Катари пока не тронут... Пока. Сама же Катари отправится вслед за братьями – сначала в Багерлее, а потом... Ну, впрочем, ты можешь молиться о ее посмертной участи – Создатель наверняка простит бедняжку... В конце концов, она поступилась своей честью ради тех, кого любила. Да, они мерзавцы и трусы – но они ее братья. А ты – просто щенок, который ластился к руке и вилял хвостом – а в последний момент струсил.
— А кто ей вы, что так о ней хлопочете? – юноша дернулся в путах.
— Я старый интриган, лжец и выжига. Я использовал ее в своих интересах – но я хочу спасти ей жизнь, чтобы использовать ее и дальше. Я найду способ. Постараюсь найти. А ты, глупый маленький чистоплюй, живи и забудь, что такая женщина была на свете.
— И вы так просто меня отпустите?
— Как только ты остынешь. Ты ничем не можешь мне помешать. Допустим, ты решишь предать меня, - Штанцлер поигрывал фамильным кинжалом Окделлов. – И кому же ты все расскажешь? Ворону? Он посмеется над тобой и отправит тебя в войска, чтобы ты не мешал Дораку делать то, что Сильвестр считает нужным. Талигу нужен хлеб и победа над Дриксен. Катарина в этом деле – такая же пешка, как любой из солдат. Если же у тебя хватит глупости отправиться к Дораку, то, может быть, ты утопишь меня... Но только вместе с собой. И вместе с Катари. По закону, доносчика в таких делах первого подвергают пытке – и ты дашь показания, которые нужны Дораку.
— Закон запрещает пытать Лучших Людей!
— Если дело не касается государственной измены, мальчик. А оно, увы, касается. Мы с тобой – государственные изменники, не забывай. Да именно: мы с тобой, и никак иначе. Хочется тебе этого или нет – но ты сын Эгмонта Окделла. Что бы ты ни совершил ради них – они никогда тебя не примут.
Штанцлер позвонил в звонок. Уже не потайной, а тот, что прикреплен над столом. Потом раскрал стенной шкаф и достал бутылку касеры и бокал. Не металлический "наперсток", которыми пьют это жидкое пламя, а бокал для вина. Налил доверху.
- Сейчас я освобожу твою правую руку – и ты выпьешь, - сказал эр Август прежним, отеческим тоном. – Потом Базиль тебя развяжет, вернет оружие и отпустит. Не советую делать глупостей – плескать касерой мне в лицо или кидаться с ножом... Если ты не выпьешь этот бокал – следующий в тебя вольют через клистирную трубку. Поверь, я не хочу подвергать тебя такому унижению. Ты славный мальчик, хотелось бы пощадить твою гордость. Пей, - он разрезал веревки на правой руке.
Подавляя тошноту, Дик опорожнил бокал.
- Превосходно. А теперь...
Дик не заметил, откуда Штанцлер достал кольцо. Оправленные в золото алые камни тревожно сверкали и переливались. Словно закат…
— Это кольцо принадлежало роду Эпинэ. Когда-то женщины Великих Домов предпочитали позору смерть из рук мужей и братьев. Если дважды нажать ногтем молнию, кольцо откроется. Там две маленькие крупинки. Каждой хватит на бутылку вина. Это быстрая смерть и безболезненная. Человек ложится спать, утром его слегка лихорадит, он возбужден и весел, к вечеру возбуждение усиливается, со стороны он может показаться пьяным… Затем приходит сон… Вот и все. Ни мучений, ни кошмаров, ничего.
Ричард как зачарованный смотрел на старинный перстень, но протянуть руку и взять его не мог. Кансилльер положил смертельную вещицу на стол.
— Не буду тебе мешать, Дикон. Если ты слаб, если твоя любовь к Катари – только пустые слова - оставь кольцо на столе. В моем доме воров и предателей нет.
Штанцлер развернулся и вышел. Дюжий Базиль, избавив Дика от остальных веревок, стоял и молча ждал. Он слышал последние слова хозяина и знал, что кольцо – для глупого незадачливого гостя.
… Перстень пришелся впору, словно покойный мастер Бартолемью тщательно подогнал его по руке Повелителя Скал. Золотая оправа и алые камни. Не ройи — ройи в сумерках светятся. Говорят, им хватает света звезд, а может быть, они хранят в себе отсвет Заката. Молния — знак Эпинэ… Рокэ отпустил Иноходца, отдал ему коня Оскара. Красное и золото… Цвета Эпинэ и Ариго… Окделлы носят черные камни. Как и Алва.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Вот по прочтении "Сердца меча" сочинилось на алгоритмическую тему...
Не то фанфиг, не то апофиг... Скорее отчет о ролевке из одного игрока. ;)
http://www.sakva.ru/Nick/RomeBab.html
no subject
С подачи юзера katoga человека травят уже в прессе.**
Говорят, что Катога тут ни при чем. Автор заметки в прессе просто скопировал дискуссию в ЖЖ Катоги, не спросив разрешения. Такую штуку можно проделать с кем угодно, с вами тоже. Хоть бы тот скандал с истинным именем слешер-писательныцы взять и опубликовать. Могут, кстати - при столь своеобразной газетной политике...
Тут газету пинать надо, а не Катогу.
no subject
no subject
Кроме того, я боюсь, что вы сейчас вредите Тайшет. Раздуваете по новой уже почти угасший скандал. Хотите, что ли, новую публикацию в НГ вида "по результатом нашей заметкив ЖЖ Катоги хлынула толпа народу..." :)
no subject
Ципор, "лохотрон" - это клевета. Разве нет?
no subject
no subject
no subject
С уважением,
Антрекот