![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Япония ест мой моск!
Господин придворный колдун и гадатель, глава Небесной палаты, дайнагон Дороку, в тонкого черного шелка накидку облачившись, место свое по левую руку от священной императорской особы занял, якобы государевой воле внимать. На деле же человек этот, преисполненный всякого коварства, только лишь собственной воле внимал, а на государя как на куклу-хина глядел.
Покои небесного Торжества, где придворные мужи собрались, в новом дворце по праву красивейшими считались, однако Глава Небесной Палаты, человеком низким будучи, к той красоте равнодушен оставался. Горные варвары, что в южные провинции вторглись, сердце его наполнили страхом и ужасом, но о грядущей войне он меньше думал, чем о том, как бы свое положение упрочить, с Правым Министром покончить, а всех людей его сослать на восток.
В коварстве своем Дороку о Правом Министре так думал: "Он нападению варваров радуется, но искусно чувства скрывает". Между тем Правый Министр, дайнагон Сутацури, ни тревоги, ни печали своей скрыть не мог, а тюнагон Кирин и
братья Ариго от нетерпения края вееров кусали. Один лишь князь Фуридзу, как изваяние Будды, с неподвижным лицом сидел. Мысли его, мыслям князя Арубы подобно, главе Небесной палаты темны были, и никакие чары ему в том помочь не могли.
Князь Аруба вчера, любуясь летней луной, много сакэ выпить изволил, однако же на похмельного человека не походил нисколько. Дороку тому немало дивился - вчера ведь князь Аруба не только государева гонца прогнал, но и пренебрежение свое государю выразить изволил, так что дайнагон Сутацури даже рукавами лицо закрыл. Это ли не значит, что князь вчера от выпитого себя не помнил? - так придворный колдун рассудил. Много упреков хотел он князю высказать, но в присутствии яшмового лика никак он этого сделать не мог, и потому лишь уставным поклоном ограничился. Князь Аруба же, продолжая пренебрежение свое выказывать, всего лишь один раз поклонившись, меж князем Фуридзу и тюнагоном Кирином свое место занял. Тюнагону Кирину он, вено, что-то смешное сказал, веером прикрывшись. Тюнагон Кирин от непочтения такого в цвете лица переменился. "Неподобающе заносчив князь Аруба, одрако же эту войну не его меч, но моя кисть выиграет" - так придворный колдун подумал.
Гонг прозвенел, стражники яшмовыми копьями о пол застучали - то сам Сын Небес пожаловать изволил. Низко-низко придворные склонились, на яшмовый лик взглянуть не смея.
Государь в черные утибакама и белоснежную каригину облачиться изволил. Государыня в черной накидке с белыми журавлями и в белоснежном нижнем платье была, а меж накидкой и платьем двенадцать хитоэ, одно другого белее, виднелись. Скромно за ширмой укрывшись, ни братьям своим, ни князю Аруба ни единого знака она не подала. Поговорила она с братьями, нет ли? - так дайнагон размышлял.
И хотя еще вчера государев эдикт колдун сам написал, все же ритуал нарушить нельзя было, и оттого только после речей покорных своих слуг император мог к эдикту печать приложить. Вчера вечером придворный гадатель долго словами Государя, как паутиной, опутывал, однако же сегодня говорить права не имел - так ото дней основателя династии, Фураси-Государя, было заведено. Много проклинал Фураси-государя в сердце своем колдун.
Государь Тэрудзи-Нан, место свое за шелковым занавесом заняв, так сказал:
— В провинции Барасу-то смута и беспокойство. Сердце мое тем опечалено. Пусть господин Правый Министр о том деле всем придворным расскажет.
Правый министр, дощечки для записи с почтением ко лбу прижав, государю девять раз поклонился. "Цвет лица у него плохой. Умрет скоро, что ли" - так придворный гадатель подумал. О собственном зоровье мысль в его сердце тут же закралась - чаю много он пил и мало спал, ночь за ночью козни измышляя и тайнам древнего колдовства предаваясь. Из Срединной Державы новости о молодом принце Аридзу еще не дошли, оттого не знал гадатель, успехом или нет его черное колдовство закончилось, жив ли принц Аридзу или опочить изволил. Ежели принц в иной мир перешел, а его сторонников Сутацури объединит под своей рукой - с ними со всеми разом покончить можно, так коварный чародей думал. Поистине, этот мир - утренняя роса!
— Государь мой, провинция Барасу-то горными варварами разорена, - так сказав, Правый Министр рукава свои слезами оросил.
О том колдун при помощи гадательного зеркала еще позавчера знал. Едва снег сошел, как белые варвары, детьми Барса себя называющие, с гор спустились и несколько деревень сожгли, перегородки на рисовых полях разрушили, воду спустили. Крестьяне, опасности боясь, прочь бежать пустились. Правитель Барасу-то, войска имея мало, в отчаянии пребывал.
Придворный колдун, жестоким человеком будучи, о горе людском нимало не думал, войско посылать не желал и заранее прибыль от перепродажи зерна подсчитывал. Провинцию надобно варварам оставить - так он в низости своей думал. Поля разорив, они для скота своего пастбищ не найдут и в горы вернутся, а на вырученные деньги можно будет еще варваров княжества Хо против княжества Кагэцу обратить.
— Мы, о нападениях узнав, посла от варваров Кагэцу видеть желаем, - так государь сказал, чем недовольство колдуна вызвал, потому что во вчерашних речах, вложенных чарами в уста государю, того не было.
Сутацури-дайнагон снова девять раз поклонился.
- Бурадзу-но Баккусару, рода Гуруппота-ю, посол князя Кагэцу, зов государев предвидя, сюда поспешил и в передних покоях ожидает. С ним посол Срединного Царства, дайнагон Маруку Гамбури, - так Сутацури-дайнагон сказал.
— Мы с ними говоритьжелаем. Пусть войдут, - Государь соизволил разрешение дать.
Люди Кагэцу во всех восьми концах мира красивым народом почитались. Срединного Царства человек радом с варваром, как грибок рядом сло стройным деревцем, показался.
Срединное Царство издавна империи Таригу противником было. Двадцать лет одна война длилась, и предок князя Арубы в той войне большую славу себе стяжал, много земель у Срединного Царства отбив. С тех пор одним коварством люди Срединного Царства целей своих достигали, и варвары Кагэцу им в том всегда подмогой были. Восьмой Божественный Государь о том не знал, а его коварные министры южных варваров на империю Таригу натравили.
Восемь раз по восемь Государю поклонившись, посол Срединного царства место свое занял. Посол Кагэцу, варваром будучи, три раза поклонился только, чем всеобщее недовольство вызвал.
— Повелитель твой, князь Адзугэмару, о делах своих подданных знает ли? - так Государь, лик свой грозным соделав, у варвара спросил.
В бесконечном своем великодушии того не знал государь, что белые варвары подданными Каэцу не будучи, всегда свою лишь волю чинили.
— О тех страшных делах повелитель мой ничего не знал! - так воскликнув, варвар рукавами взмахнул. - Страхом и ужасом переполилось мое сердце, когда я о бесчинствах белых варваров услышал! Богам а возношу благодарность за то, что эти демоны государю моему не подчиняются! Адзугэмару-князь о беде земель Таригу скорбит безмерно. Не подвергнуться бы и нам нападениям с гор! - только о том и думает.
— Как же государь ваш не смог догадаться о грядущей беде? - Сын Неба молвил. - Отчего не написал мне, своему повелителю?
— Варвары, будучи дики и необужданны, одного вождя не имеют, и что делает одно их племя - то неведомо другому! - так в отчаянии воскликнув, посол Кагэцу лицом до земли склонился. - Увы, варвары Хо угрожают нашему мирному народу, и некоторых варваров мы вынуждены на свои земли пускать, дабы их силою других варваров бить. Однако другие варвары что делают - о том никто не знает.
— Да не постигнет меня гнев священной особы, - так посол Срединного Царства сказал, - если я по ничтожному своему разумению посмею вымолвить слово.
- Говори, - государь разрешить соизволил.
— Увы, люди Таригу в старое время Белых Варваров в горы оттеснили, - так посол, поклонившись, сказал. - Варвары же, по неразумию своему, не следуют Восьмеричному пути, но считают, что мстить за обиду нужно и в следующих рождениях. Не те ли варвары на провинцию Барасу-то напали? Однако же, с тех пор как мир подписан был, никто не смеет в те горы свои войска вводить, иначе как для защиты слабых и обиженных и восстановления небесной справедливости.
Так коварный посол предупредить хотел, что если император велит воинам в горы з варварами идти, Срединная Империя варварам помощь окажет.
Тут Государь ночные чары вовсем с себя сбросил и так сказал:
— Пусть посол Кагэцу так своему поведителю отпишет: мы его бездействием немало удивлены и разгневаны. Вас же, господин Гамбурину-дайнагон, мы более видеть не желаем.
Посол Срединного Царства, всего двадцать четыре поклона сделав, покои Небесного Торжества покинул. Варвар и вовсе один раз поклонился. Потемнел яшмовый лик Государя.
— О том, что было сказано, мой полководец, Ариго-князь, что скажет? - так Государь спросил.
— Ваше Величество! — Ариго-князь изящно и с большим вежеством поклонился. — Дело войска - воевать. Непокорных варваров мы к вашим ногам положим. Срединная Империя и Кагэцу пусть страхом и ужасом наполнятся!
Правый Министр, девять раз поклонившись, слово взял:
— Десять тысяч лет жизни госурарю! Варваров следует изгнать, а лучше уничтожить, но мыслимое ли дело юному Ариго-князю поручать такой подвиг? Такая война - дело не для простого героя, а для потомка богов. Только один человек во всей Империи совершить это дело способен - князь Аруба! Сердце мое к нему не расположено, но разум говорит, что если князь Аруба того не совершит - никто не совершит.
Тут из-за ширмы, расписанной журавлями и бамбуком, голос Катари-государыни послышался.
— О, повелитель мой! О том все знают: где Гарасу-Ворон — там победа! Ради спасения людей - его пошлите!
Государь на эдикт, колдуном написанный, поглядел - и вместо того, чтобы печать приложить, задумался.
— Хранитель казны что скажет?
Тюнагон Ман Рику недаром прозвание "Десять тысяч земель" получил - человек он был нрава подлого и стяжатель. Он тоже хотел на цене риса нажиться.
— Нынешний урожай не спасти, - так он сказал, - а восстанавливать дороже, чем строить. Пусть варвары на реке остановятся. Простолюдинов я на работы пошлю, а если рис придется в северных землях покупать - так война все равно дороже станет.
— Хранитель столицы, Кирин-князь, что скажет? - государь спросить изволил.
- Когда простолюдины с насиженных мест бегут, кругом беспорядок и смута, - так Кирин-доно отвечал. - Пусть Аруба-князь варваров накажет, чтобы в столице покой был.
Колдун, от гнева черный, задыхался, но сказать ничего не мог. Все против него выходило, и колдовство не помогло - императрица, видать, восьми бодхисаттвам молитвы вознесла, и все чары рассеялись.
— Могу ли я, недостойный, говорить? — так господин Фуридзу, до того на осьминога похожий, что даже прозвище "Князь Тако" ему дали, попросил.
— Пусть князь говорит.
— Аруба-князь, как мне, ничтожному кажется, меч сёгуна и высочайший эдикт для такого дела получить должен.
Вот какое дело! - колдун про себя ахнул. - Аруба-князь, меч сёгуна получив, если не справится, сэппуку совершить должен будет. Стало быть, и его погубить хотят.
Ман Рику тут снова заговорил.
— Ваше Величество, войско на юг посылать я вредным делом считаю!
Глаза Сына Неба ярче звезд сверкали. Тут в сердце своем колдун поклялся государыню со света свести.
— Ваше Величество, — Сутацури-дайнагон опять девятикратный поклон совершил. — Не первый ли воин в Поднебесной князь Аруба? Пусть он сам скажет, может ли варваров покарать!
— Аруба Рокуэмон, — тут государь свой голос возвысил. — Меч сёгуна и высочайшиий эдикт получив, белых варваров наказать сумеешь ли? К осени прогонишь ли их из земли Таригу?
— Наш народ защитить сумеете ли? — голосом, подобным шелесту ветра в вишнях, государыня промолвила, и край рукава от волнения из-за ширмы показала.
Ворон государю и государыне изысканно поклонился.
— Прежде чем любование алыми листьями закончится, ни одного варвара в землях Таригу не останется, - так он пообещал.
— Быть по сему, — государь торжественно провозгласил, — Аруба-князь ныне становится великим сёгуном!
— Победа или смерть! — так князь Аруба государю ответил, негодного прорицателя и колдуна посрамив.
братья Ариго от нетерпения края вееров кусали. Один лишь князь Фуридзу, как изваяние Будды, с неподвижным лицом сидел. Мысли его, мыслям князя Арубы подобно, главе Небесной палаты темны были, и никакие чары ему в том помочь не могли.
Князь Аруба вчера, любуясь летней луной, много сакэ выпить изволил, однако же на похмельного человека не походил нисколько. Дороку тому немало дивился - вчера ведь князь Аруба не только государева гонца прогнал, но и пренебрежение свое государю выразить изволил, так что дайнагон Сутацури даже рукавами лицо закрыл. Это ли не значит, что князь вчера от выпитого себя не помнил? - так придворный колдун рассудил. Много упреков хотел он князю высказать, но в присутствии яшмового лика никак он этого сделать не мог, и потому лишь уставным поклоном ограничился. Князь Аруба же, продолжая пренебрежение свое выказывать, всего лишь один раз поклонившись, меж князем Фуридзу и тюнагоном Кирином свое место занял. Тюнагону Кирину он, вено, что-то смешное сказал, веером прикрывшись. Тюнагон Кирин от непочтения такого в цвете лица переменился. "Неподобающе заносчив князь Аруба, одрако же эту войну не его меч, но моя кисть выиграет" - так придворный колдун подумал.
Гонг прозвенел, стражники яшмовыми копьями о пол застучали - то сам Сын Небес пожаловать изволил. Низко-низко придворные склонились, на яшмовый лик взглянуть не смея.
Государь в черные утибакама и белоснежную каригину облачиться изволил. Государыня в черной накидке с белыми журавлями и в белоснежном нижнем платье была, а меж накидкой и платьем двенадцать хитоэ, одно другого белее, виднелись. Скромно за ширмой укрывшись, ни братьям своим, ни князю Аруба ни единого знака она не подала. Поговорила она с братьями, нет ли? - так дайнагон размышлял.
И хотя еще вчера государев эдикт колдун сам написал, все же ритуал нарушить нельзя было, и оттого только после речей покорных своих слуг император мог к эдикту печать приложить. Вчера вечером придворный гадатель долго словами Государя, как паутиной, опутывал, однако же сегодня говорить права не имел - так ото дней основателя династии, Фураси-Государя, было заведено. Много проклинал Фураси-государя в сердце своем колдун.
Государь Тэрудзи-Нан, место свое за шелковым занавесом заняв, так сказал:
— В провинции Барасу-то смута и беспокойство. Сердце мое тем опечалено. Пусть господин Правый Министр о том деле всем придворным расскажет.
Правый министр, дощечки для записи с почтением ко лбу прижав, государю девять раз поклонился. "Цвет лица у него плохой. Умрет скоро, что ли" - так придворный гадатель подумал. О собственном зоровье мысль в его сердце тут же закралась - чаю много он пил и мало спал, ночь за ночью козни измышляя и тайнам древнего колдовства предаваясь. Из Срединной Державы новости о молодом принце Аридзу еще не дошли, оттого не знал гадатель, успехом или нет его черное колдовство закончилось, жив ли принц Аридзу или опочить изволил. Ежели принц в иной мир перешел, а его сторонников Сутацури объединит под своей рукой - с ними со всеми разом покончить можно, так коварный чародей думал. Поистине, этот мир - утренняя роса!
— Государь мой, провинция Барасу-то горными варварами разорена, - так сказав, Правый Министр рукава свои слезами оросил.
О том колдун при помощи гадательного зеркала еще позавчера знал. Едва снег сошел, как белые варвары, детьми Барса себя называющие, с гор спустились и несколько деревень сожгли, перегородки на рисовых полях разрушили, воду спустили. Крестьяне, опасности боясь, прочь бежать пустились. Правитель Барасу-то, войска имея мало, в отчаянии пребывал.
Придворный колдун, жестоким человеком будучи, о горе людском нимало не думал, войско посылать не желал и заранее прибыль от перепродажи зерна подсчитывал. Провинцию надобно варварам оставить - так он в низости своей думал. Поля разорив, они для скота своего пастбищ не найдут и в горы вернутся, а на вырученные деньги можно будет еще варваров княжества Хо против княжества Кагэцу обратить.
— Мы, о нападениях узнав, посла от варваров Кагэцу видеть желаем, - так государь сказал, чем недовольство колдуна вызвал, потому что во вчерашних речах, вложенных чарами в уста государю, того не было.
Сутацури-дайнагон снова девять раз поклонился.
- Бурадзу-но Баккусару, рода Гуруппота-ю, посол князя Кагэцу, зов государев предвидя, сюда поспешил и в передних покоях ожидает. С ним посол Срединного Царства, дайнагон Маруку Гамбури, - так Сутацури-дайнагон сказал.
— Мы с ними говоритьжелаем. Пусть войдут, - Государь соизволил разрешение дать.
Люди Кагэцу во всех восьми концах мира красивым народом почитались. Срединного Царства человек радом с варваром, как грибок рядом сло стройным деревцем, показался.
Срединное Царство издавна империи Таригу противником было. Двадцать лет одна война длилась, и предок князя Арубы в той войне большую славу себе стяжал, много земель у Срединного Царства отбив. С тех пор одним коварством люди Срединного Царства целей своих достигали, и варвары Кагэцу им в том всегда подмогой были. Восьмой Божественный Государь о том не знал, а его коварные министры южных варваров на империю Таригу натравили.
Восемь раз по восемь Государю поклонившись, посол Срединного царства место свое занял. Посол Кагэцу, варваром будучи, три раза поклонился только, чем всеобщее недовольство вызвал.
— Повелитель твой, князь Адзугэмару, о делах своих подданных знает ли? - так Государь, лик свой грозным соделав, у варвара спросил.
В бесконечном своем великодушии того не знал государь, что белые варвары подданными Каэцу не будучи, всегда свою лишь волю чинили.
— О тех страшных делах повелитель мой ничего не знал! - так воскликнув, варвар рукавами взмахнул. - Страхом и ужасом переполилось мое сердце, когда я о бесчинствах белых варваров услышал! Богам а возношу благодарность за то, что эти демоны государю моему не подчиняются! Адзугэмару-князь о беде земель Таригу скорбит безмерно. Не подвергнуться бы и нам нападениям с гор! - только о том и думает.
— Как же государь ваш не смог догадаться о грядущей беде? - Сын Неба молвил. - Отчего не написал мне, своему повелителю?
— Варвары, будучи дики и необужданны, одного вождя не имеют, и что делает одно их племя - то неведомо другому! - так в отчаянии воскликнув, посол Кагэцу лицом до земли склонился. - Увы, варвары Хо угрожают нашему мирному народу, и некоторых варваров мы вынуждены на свои земли пускать, дабы их силою других варваров бить. Однако другие варвары что делают - о том никто не знает.
— Да не постигнет меня гнев священной особы, - так посол Срединного Царства сказал, - если я по ничтожному своему разумению посмею вымолвить слово.
- Говори, - государь разрешить соизволил.
— Увы, люди Таригу в старое время Белых Варваров в горы оттеснили, - так посол, поклонившись, сказал. - Варвары же, по неразумию своему, не следуют Восьмеричному пути, но считают, что мстить за обиду нужно и в следующих рождениях. Не те ли варвары на провинцию Барасу-то напали? Однако же, с тех пор как мир подписан был, никто не смеет в те горы свои войска вводить, иначе как для защиты слабых и обиженных и восстановления небесной справедливости.
Так коварный посол предупредить хотел, что если император велит воинам в горы з варварами идти, Срединная Империя варварам помощь окажет.
Тут Государь ночные чары вовсем с себя сбросил и так сказал:
— Пусть посол Кагэцу так своему поведителю отпишет: мы его бездействием немало удивлены и разгневаны. Вас же, господин Гамбурину-дайнагон, мы более видеть не желаем.
Посол Срединного Царства, всего двадцать четыре поклона сделав, покои Небесного Торжества покинул. Варвар и вовсе один раз поклонился. Потемнел яшмовый лик Государя.
— О том, что было сказано, мой полководец, Ариго-князь, что скажет? - так Государь спросил.
— Ваше Величество! — Ариго-князь изящно и с большим вежеством поклонился. — Дело войска - воевать. Непокорных варваров мы к вашим ногам положим. Срединная Империя и Кагэцу пусть страхом и ужасом наполнятся!
Правый Министр, девять раз поклонившись, слово взял:
— Десять тысяч лет жизни госурарю! Варваров следует изгнать, а лучше уничтожить, но мыслимое ли дело юному Ариго-князю поручать такой подвиг? Такая война - дело не для простого героя, а для потомка богов. Только один человек во всей Империи совершить это дело способен - князь Аруба! Сердце мое к нему не расположено, но разум говорит, что если князь Аруба того не совершит - никто не совершит.
Тут из-за ширмы, расписанной журавлями и бамбуком, голос Катари-государыни послышался.
— О, повелитель мой! О том все знают: где Гарасу-Ворон — там победа! Ради спасения людей - его пошлите!
Государь на эдикт, колдуном написанный, поглядел - и вместо того, чтобы печать приложить, задумался.
— Хранитель казны что скажет?
Тюнагон Ман Рику недаром прозвание "Десять тысяч земель" получил - человек он был нрава подлого и стяжатель. Он тоже хотел на цене риса нажиться.
— Нынешний урожай не спасти, - так он сказал, - а восстанавливать дороже, чем строить. Пусть варвары на реке остановятся. Простолюдинов я на работы пошлю, а если рис придется в северных землях покупать - так война все равно дороже станет.
— Хранитель столицы, Кирин-князь, что скажет? - государь спросить изволил.
- Когда простолюдины с насиженных мест бегут, кругом беспорядок и смута, - так Кирин-доно отвечал. - Пусть Аруба-князь варваров накажет, чтобы в столице покой был.
Колдун, от гнева черный, задыхался, но сказать ничего не мог. Все против него выходило, и колдовство не помогло - императрица, видать, восьми бодхисаттвам молитвы вознесла, и все чары рассеялись.
— Могу ли я, недостойный, говорить? — так господин Фуридзу, до того на осьминога похожий, что даже прозвище "Князь Тако" ему дали, попросил.
— Пусть князь говорит.
— Аруба-князь, как мне, ничтожному кажется, меч сёгуна и высочайший эдикт для такого дела получить должен.
Вот какое дело! - колдун про себя ахнул. - Аруба-князь, меч сёгуна получив, если не справится, сэппуку совершить должен будет. Стало быть, и его погубить хотят.
Ман Рику тут снова заговорил.
— Ваше Величество, войско на юг посылать я вредным делом считаю!
Глаза Сына Неба ярче звезд сверкали. Тут в сердце своем колдун поклялся государыню со света свести.
— Ваше Величество, — Сутацури-дайнагон опять девятикратный поклон совершил. — Не первый ли воин в Поднебесной князь Аруба? Пусть он сам скажет, может ли варваров покарать!
— Аруба Рокуэмон, — тут государь свой голос возвысил. — Меч сёгуна и высочайшиий эдикт получив, белых варваров наказать сумеешь ли? К осени прогонишь ли их из земли Таригу?
— Наш народ защитить сумеете ли? — голосом, подобным шелесту ветра в вишнях, государыня промолвила, и край рукава от волнения из-за ширмы показала.
Ворон государю и государыне изысканно поклонился.
— Прежде чем любование алыми листьями закончится, ни одного варвара в землях Таригу не останется, - так он пообещал.
— Быть по сему, — государь торжественно провозгласил, — Аруба-князь ныне становится великим сёгуном!
— Победа или смерть! — так князь Аруба государю ответил, негодного прорицателя и колдуна посрамив.
no subject
no subject
no subject
no subject
И вот хватает у человека сил и времени эдакое... гм... в интернет набивать!!!
Молодец. Восхищаюсь.
Пребываю неизменно в хвосте.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
С уважением,
Антрекот
оф
Re: оф
Завтра. Завал.
С уважением,
Антрекот
Re: оф
no subject
no subject
но образ речи сей зело чудесен есть :)))))
no subject
no subject
Это даже не пять, это десять баллов!!!! Из пяти возможных.
no subject
no subject
Спасибо ;)
no subject