![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
"Новая тень", 6-я глава
Глава 6
Тень предательства
Господин Эрнистир отложил прочитанное донесение и дважды ударил молоточком в медное кольцо. Секретарь знал, что это означает: впустить посетителя. Глава Тайной службы не любил лишних разговоров, предпочитая систему сигналов, которая сложилась у них с секретарем как-то сама собой за сорок лет совместной службы. Все, кто находился в подчинении у господина Эрнистира, очень быстро улавливали суть той системы и тоже действовали без лишних слов, повинуясь привычке, почти ритуалу.
Дамрод вошел в кабинет, молча поклонился и молча же сел в кресло перед столом.
- Ты пил, - сказал начальник тайной стражи.
- Не ожидал вызова.
- Что, был Зов?
- Не сегодня. Был.
- Позже расскажешь, - Господин Эрнистир поводил рукой над несколькими ворохами бумаг на столе и выудил кипу листов, исписанных четким полууставом.
- Подобен вихрю красного песка, - без выражения прочитал господин Эрнистир, – быстрее птицы, легче лепестка, в полночный край мой конь гнедой летит, вздымая пыль ударами копыт… И так одиннадцать страниц. Ты можешь это объяснить?
- Я скучал, - Дамрод пожал плечами. – Капитан Берелах – тоже.
- Понятно. Надеюсь, ты не поступился правдой ради удачной рифмы.
- Никоим образом. Конь действительно был превосходный, на харадском тракте меня ждала засада, их было четверо, кольчуга показала себя очень хорошо, и если бы самострелы были у двоих, а не у одного – они бы даже справились.
- Как ты думаешь, кто это был?
- Стрелок и двое рубак – харадцы, а вот четвертый, главный – гондорец, причем готов биться об заклад – из Пеларгира. Я знаю, кто ковал его коня, у этого мастера есть личное клеймо…
- Это еще ничего не значит, он мог просто подковать коня в Пеларгире. Куда ты его ранил?
- В бедро и в лицо. У него должен быть надрублен нос.
- Это хорошая примета, мы постараемся его найти, - господин Эрнистир отложил стихотворный доклад в сторону. – В следующий раз борись со скукой каким-нибудь иным способом.
- Эти доклады все равно пишут для того, чтобы их не читать… - поморщился Дамрод.
- Ошибаешься. Его величество обеспокоен пропажей людей на юге, и твой доклад он читать будет. Есть хорошее извинение тому, что почерк не твой: ты был ранен в правую руку. Но кому-то из моих людей придется потратить время на то, чтобы переписать его прозой. Или ты хочешь, чтобы государь с его эльфийским вкусом оценил твои стихи?
- Упаси меня все святые силы!
- Наверное, имело бы смысл заставить переписать все это тебя… - вздохнул господин Эрнистир. - Но ты, к сожалению, обоерукий лишь как мечник, не как писарь. Зачем ты опять поднял бузу?
- Если бы я не поднял бузы, это было бы странно. Не в моем духе.
- Ты хватил через край.
- Это как раз в моем духе.
- Что делал в доме Хэрумора бывший капитан итилиенской стражи?
- Спросите у него сами. Он остановился в «Трех голубках» и намерен сегодня либо завтра посетить школу Хэрумора.
Под вопросительным взглядом господина Эрнистира Дамрод уточнил:
- Он приходил ко мне сегодня в гости. Торко его застал.
- Где ты с ним познакомился?
- Да там же, в доме свояка.
- Врешь. Когда он накричал на тебя, ты назвал его по имени, и прибавил, что не ожидал его там увидеть. Берелах – его сын. Ты ехал от Пеларгира не по тракту, а через Эмин Арнен, лишь затем, чтобы привезти Борласу привет от сына, да прийти поскандалить в дом к бабе, которую тебе уже давно пора забыть! Но это все ерунда, а не ерунда то, что ты пытаешься мне – мне! – врать. Ты становишься ненадежным, Дамрод.
- Неправда ваша. Я передал свое донесение курьеру еще в Пеларгире, и господин Келас отпустил меня по ранению. Я находился не на службе и имел право заехать в дом к кому считаю нужным и передать ему что хочу.
- Это обычный курьер может быть не на службе, - сказал господин Эрнистир. – А мы с тобой на службе всегда, пока мне обратного не сказал Государь, а тебе, соответственно, я. Раненые, больные, мертвые. И если я тебе говорю, что ты становишься ненадежным, твое дело принять это к сведению. Потому что второго предупреждения не будет. Итак, зачем тебя понесло к Борласу и что ты ему повез.
- Письмо от сына, вполне невинное, копию я передал вам вместе с докладом.
- Как тебе удалось ее снять?
- Я знаю в Пеларгире человека, который ловко умеет это делать, а потом запечатывать письмо так, что комар носа не подточит.
- Зачем ты согласился его передать?
- Я не просто согласился. Я капитана Берелаха, можно сказать, уговорил воспользоваться случаем – то есть, мной. Меня очень насторожило, что на тракте меня ждали. Знать, что у меня приказ сесть там на корабль, могли только несколько человек, и капитан Берелах, увы, среди них. Я не думаю, чтобы это был он – но стоило прощупать и эту возможность. Я же все равно возвращался в Столицу, так что за разница – по правому берегу или по левому, трактом или малым королевским путем…
- И после получения письма старик отправился на ночь глядя в гости к твоему свояку?
- Я сам удивился до полного остолбенения, господин Эрнистир. Я при худшем раскладе ждал чего-то вроде, но не настолько же быстро. А уж после того, как он пошел за мной в тюрьму и в суд – я вообще не знал, что и думать. Он рассказал, что дело было так: они с молодым приятелем разговорились в саду о вопросах отвлеченных – добро, зло, орки, судьбымира и так далее. Слово за слово, юноша и говорит: а давайте-ка я вам, мастер Борлас, покажу настоящих служителей Тьмы. Старик сделал стойку, как хороший охотничий пес. Договорился с парнем. Возвращается домой – а там я с письмом.
- Совершенно случайно, - господин Эрнистир хлопнул в ладони. - Какое совпадение!
- Да. Просто удивительно.
- Беру свои слова обратно. Ты молодец. Я подвешу за ним хвост.
- Можно, но я думаю, он принесет вам не то, чего вы ждете. Вы будете смеяться, но старик и в самом деле оказался там случайно.
- Ты так решил на основании сегодняшнего разговора.
- Не только. Видите ли, как раз в его доме настиг меня Зов. Такой силы, что мне пришлось крепко удариться раненой рукой, чтоб меня отпустило.
Сцепив пальцы в «замок», начальник тайной Стражи положил на них подбородок.
- Сильней, чем обычно?
- Намного. Мой повелитель, - полуорк оскалился. – Где-то совсем близко. Где-то в Городе. Поехал бы я по тракту – я был бы в Городе и, может статься, уже встретился бы с ним.
- Что было бы очень некстати. Так ты считаешь, что старик ни при чем?
- Будь он «при чем» – он не поехал бы сам, а направил бы парня одного. А будь «при чем» парень – в доме свояка он сидел бы тише воды ниже травы, а не вышел бы заступаться за Рутвэн и бить меня кувшином.
- Так что старику нужно?
- Я же сказал. Или не сказал? Ему нужен Хэрумор. Не Амандиль, а именно Хэрумор. Он хочет разобраться в его учении. Пока что он не понимает, как можно вслух проповедовать о Тьме и взыскивать ее. Для него это все равно что ложками есть навоз – противоестественно и гадко. Человек старой закалки, теперь таких не делают. Я ему рассказал кое-что о нашей прежней дружбе и отослал к свояку – пусть пороется в его писаниях да поищет там темной мудрости. Думаю, у него это займет неделю, если он не устанет раньше и не бросит эту затею.
- Неделю это у него не займет, - господин Эрнистир начал набивать трубку. – Твой своячок допрыгался: цех Писцов и Книжников принял сегодня решение исключить его.
Дамрод не сказал ни слова.
- Интересно, хватит ли у Хэрумора наглости оспаривать их решение в королевском суде, - продолжал господин Эрнистир, сунув трубку в рот и щелкая кресалом.
- Разве нужна какая-то особая наглость, - медленно сказал Дамрод, - чтобы отстаивать свои законные права?
- Права законные, - начальник тайной службы вложил тлеющий трут в чашечку трубки и потянул воздух, раскуривая. – Но эти законы установила королевская власть, которую этот парень презирает.
- Неправда, - сказал Дамрод. – Амандиль не презирает короля.
- Я не сказал «презирает короля». Твой свояк презирает основы, на которых его власть держится. Он может сколько угодно при этом уважать человека по имени Эльдарион, но если он оспаривает основания, на которых власть принадлежит Эльдариону, то с его стороны искать защиты у этой власти по меньшей мере… непоследовательно.
- Последовательно это или нет – закон Соединенного Королевства Гондора и Арнора не карает за мысли и слова. Мы живем не при закате Нуменора. Пока еще. И каждый подданный короля имеет право на его защиту.
- Ну, мы посмотрим, как оно выйдет, - господин Эрнистир выпустил колечко дыма. – В общем, ты уверен, что Борлас – пустышка?
- Я этого не говорил. Старик не имеет никакого отношения к исчезновению кораблей, но он не пустышка. Он почувствовал Зов, вот в чем штука.
- Твой Зов?
- Мой Зов.
- Интересно. Он сам тебе сказал?
- Да. Он не знает, что это такое. Он ощутил это как исходящее отменяя зло, заполняющее весь дом. У него иное чутье на Зов, не такое, как у меня. Думаю, это все та же старая кровь.
- Так ты считаешь, что старик может быть нам полезен?
- Да. Если он так ощущает Зов – то наверное, так же ощутит и Зовущего.
- Для этого придется ему рассказать о Знаке.
- Да.
Господин Эрнистир снова выпустил клуб дыма, посмотрел на Дамрода с прищуром.
- Сукин сын. Ты ему уже рассказал.
- Да.
- Я же запретил. Совершенно недвусмысленно запретил. Приказом. Дамрод, тебе на Харадском тракте что, последние мозги вышибли? Ты забыл, что такое приказ?
- Не забыл. Но видите ли в чем дело, господин Эрнистир… как раз отец этого Борласа славен тем, что вовремя приказ нарушил.
- Вовремя, Дамрод. Ключевое слово – вовремя. С чего ты взял, что это «вовремя» наступило именно сейчас, а Борлас – именно тот человек, ради которого стоило бы нарушить приказ? Да, он сказал тебе, что ощутил Зов. Первое, что мне пришло бы в голову – что он и Звал тебя. Ты это хоть как-то проверил, или немедля расчувствовался, узнав, чей он сын?
- Если бы он был тем, кто меня Звал – уж наверное, он не начал бы знакомство с ножа у моей глотки. И не отпустил бы меня просто так.
- Он держал нож у твоей глотки? Познакомь нас, я хочу пожать ему руку.
- С удовольствием, тем более что я как раз хотел просить вас встретиться с ним.
- Зачем?
- Я подумал вот что. Если тот, кто причастен к исчезновению кораблей и к нападению на меня, сидит в Пеларгире в ведомстве лорда Фаластура – то всех наших людей он наверняка знает как облупленных, и балрога морийского мы его вылущим обычными средствами. Но допустим, в Пеларгир приедет обеспокоенный судьбой сына господин Борлас. Если там появлюсь я, или Рингиль, или Арод – все ушки тут же будут на макушках. Но кто заподозрит благородные седины Борласа?
- Ты хочешь, что ли, втравить его в разыскания? Ты точно спятил.
- Наши люди до сих пор ничего не нашли, так?
- Дамрод, убирайся с глаз моих, пока я сам не окончательно превратился в балрога… морийского. Я потерял ноги, но не голову.
- Вы подумайте об этом.
- Тут и думать нечего. Обронишь старику хоть слово – прикончу. Уходи, лечи руку, жди дальнейших распоряжений, сообщай дома, где тебя искать, а лучше всего – вообще дом не покидай.
Когда Дамрод исчез, господин Эрнистир переплел пальцы и хрустнул ими, вывернув руки ладонями наружу. Посмотрел в донесение – не то, что должно стать достоянием Королевской Палаты, буде Палата его запросит, а то, что Дамрод вместе с копией письма Берелаха передал в Пеларгире другому курьеру – свежему, не раненому и без особых полномочий.
Корабли не исчезают бесследно в виду берега, при тихом ветре и хорошей опытной команде. Точнее – так может исчезнуть один корабль, два – но не три. Сначала, когда исчезла малая барка, принадлежащая Королевскому Флоту, решили, что дело в неумелости мореходов. Но потом пропало торговое судно с Тол Фаласа, а совсем недавно – большой охраняемый умбарский корабль, на котором плыл не кто-нибудь, а сам Магистр.
Три корабля не могли разбиться, не оставив никаких следов, в таком узком месте, где постоянно кто-то ходит. Нашлись бы обломки на воде, нашлись бы уцелевшие, всплыли бы трупы, в конце концов – на умбарском корабле было больше ста человек. Если же корабль захватывают пираты – они делают это ради наживы. Где-то всплывет товар, где-то, глядишь, и сам корабль, переоснащенный да перекрашенный… Людей могут продать в рабство. Могут, конечно, и побросать всех за борт, перерезав глотки – но чтоб пираты позаботились о полном сокрытии следов? Это невозможно, особенно когда добыча такова, как тот охраняемый умбарский корабль. Умбарцы – не овечки, они потрепали бы пиратов, и в отлив на отмелях отыскали бы не одно ощипанное крабами тело… Да и зачем пиратам понадобился бы легкий военный барк? С какой стороны ни глянь – неважная добыча.
Но следовало проверить все – и люди Тайной Стражи искали корабли, товар и людей. Проверяли даже безумное предположение, что они угнаны в Ханд. Дамрод взял столько своих полуорков, сколько смог безопасно забрать от князя Кириана, и прошел с ними от истоков Нурн до истоков Пороса. Тщетно – на тайных дорогах хандских работорговцев эти люди не появлялись, у немногочисленных орков в Горах тени – тоже.
А Дамрода, который отправился с донесением, ждали на Харадском тракте, у переправы через Порос. Ждали, зная, что туда за ним придет корабль. Значит, утечка произошла либо через посольского курьера в Хараде, что передал Дамроду приказ поискать следы пропавших в Горах Тени, либо через адмиралтейское начальство Берелаха, передавшее ему приказ отправляться вверх по течению Пороса и подобрать на харадском тракте у переправы человека с указанными приметами.
Берелаха Дамрод проверил сам. Следующее звено – коммодор Элеммир, начальник малого речного флота. Легкие парусно-гребные суда с экипажем из сорока – пятидесяти человек патрулируют нижнее течение Андуина и его притоки, охраняя караваны и препятствуя речному и побережному разбою. «Касатка» Берелаха получила приказ только потому, что была ее очередь подниматься вверх по Поросу. Капитан ничего не знал заранее, а Дамрод проверил его лишь потому, что Дамрод помешан… Но Элеммир точно заранее знал о приказе.
Элеммир подчиняется адмиралу правой руки Тельмару. Лорд Тельмар заодно и комендант Пеларгира, все, что движется по Андуину вверх и вниз проходит через его руки, унизанные перстнями браслетами, и чем больше всякого добра плывет по Андуину, тем чаще лорд Тельмар меняет браслеты и кольца. Такому человеку было бы под силу устроить бесследное исчезновение трех кораблей, и соблазн считать его главным подозреваемым весьма велик – но есть одна интересная подробность: он женат на Инзильбет, дочери Магистра Умбара князя Имиргиля, пропавшего вместе с кораблем. Конечно, ничего заранее отвергать нельзя, между родичами бывает такая любовь, что успевай только трупы оттаскивать, но если умбарцы догадаются, кто помог исчезнуть Магистру, до королевского суда дело просто не успеет дойти. Трехгранные клинки умбарских наемных убийц находили своих жертв не то что в Пеларгире – а и в самом Форносте. Конечно, кто не боится гнева Государя, может и перед клинком убийцы не задрожать, особенно если игра идет на большие ставки. Но все-таки оставаясь зятем Имиргиля, Тельмар выигрывал много, а вот что он выигрывал, устранив Имиргиля? Ничего. Умбарцы избирали своего Магистра, эту привилегию сохранил им король Элессар, и каждый новый Магистр избирался из семьи, враждебной семье предыдущего, таков был обычай. Тельмар через женитьбу стал членом семьи Имиргиля, значит, следующему Магистру он будет соперником – или уж давайте начистоту, врагом.
Наконец, глава Адмиралтейства, лорд Фаластур. Безупречный рыцарь Гондора, исполненный всяческих достоинств. Способен ли он на измену? Эрнистир исходил из того, что на измену способны все, смотря что ею считать. Например, действия лорда Фарамира, покойного князя Итилиенского, в известных обстоятельствах подпадали именно под эту категорию. Под нее же можно было подогнать действия капитана Берегонда… Бывают люди, которых не склонишь к измене за бочку золота, но если внушить им, что сейчас настал такой момент, когда от их действий, пусть и неблаговидных на первый взгляд, зависит некое великое благо для государства либо же спасение государства от гибели…
И наконец, то, на что указал Дамрод – маленькие люди при больших. Приказы отдаются письменно – значит, секретари. Приказы отправляются по назначению – значит, курьеры. Всего человек пятнадцать.
А времени мало. Завтра леди Гиурухиль, супруга пропавшего Магистра, в сопровождении лорда Фаластура прибывает в Город. А значит, Государь вернется к поискам пропавших через Палантир.
Государь уже пробовал – на протяжении четырех дней. Он осунулся, под глазами залегли глубокие тени – но поелику он Государь – никто не в силах был ему этого запретить. И он, Эрнистир, мог только советовать Государю не слишком переутомляться – и напоминать о том, что Палантиры Осгилиата и Барад-Дура так и не найдены. Благо, если они так и лежат где лежали – один на дне Андуина, другой - в руинах Черной башни. Но если их уже кто-то подобрал? И понял, как можно пустить их в ход? Да, государь Элессар пользовался Палантиром во время войны. Время было отчаянное, и требовало отчаянных действий. Государь многим рисковал, но не более, чем рисковали другие – хотя бы те хафлинги, что несли Кольцо…
Когда Эрнистир в последний раз затеял этот разговор, Государь печально посмотрел на него и спросил:
- А чем рискуют мои пропавшие без вести подданные? Чем рискуют те, кто погибнет, если в Умбаре снова вспыхнет мятеж из-за исчезновения Магистра? Разве я для своих подданных – менее Король, чем мой отец?
Эрнистир выбросил на стол последний довод:
- Вы ведь не знаете толком ничего ни о кораблях, ни о людях, с ними пропавших. Вы знаете только место – но даже вы не в силах осматривать этот пролив дни и ночи напролет. Прежде чем возвращаться к поискам – нужно продумать их стратегию. Выяснить, что именно объединяло пропавшие корабли и искать по этому признаку. На худой конец – поговорить с родичами князя, чтобы создать более прочную связь между ним и собой. Иначе – это лишь напрасная трата сил.
Государь внял этим доводам, но лишь до поры до времени. Эрнистир знал, что как только появится хоть малейшая зацепка – он опять возьмется за Палантиры.
Господин Эрнистир взял костыль и, стуча деревянной ногой, подошел к окну.
Окошко было вырезано прямо в скале – подземная часть Цитадели располагалась в пещерах. Но эти пещеры вознеслись высоко над Городом, сбегавшим вниз семью уступами. Отсюда была видна почти вся Пеленнорская равнина.
Город разросся за время правления Государя Элессара, улицы выплеснулись за пределы Первого кольца стен и разбежались лучами к востоку, югу и северу. Как-то сами собой в речи гондорцев появились обороты «Старый город» - все, что в пределах стен – и «Новый город» - все, что за их пределами. Прежний тракт через Осгилиат сделался неудобным для тех, кто приезжал с юга – и был выстроен еще один мост, соединивший Столицу с предгорьями Эмин Арнен. Мост в считанные годы был обжит – и год назад Предмостье включили в городскую черту. Тысячу лет Минас-Тирит жался к склонам Миндоллуина, ища у природной твердыни защиты от угрозы с Востока. Но вот угроза миновала – и город пускал во все стороны побеги, как Белое Древо на фонтанной площади.
Город не знал и не думал, что где-то в его сердцевине уже зреет червоточина. Он работал, торговал, веселился, пил, ел, наслаждаясь своим величием и богатством, и забывая, что величие и богатство порождают зависть вовне и расслабленную вялость внутри.
Гондора стало слишком много, вот в чем дело, - подумал господин Эрнистир. Государь Элессар стремился дать мир своему народу – и вот разрушен Мордор, возвращены земли к югу от Андуина, присоединен Умбар, восстановлено Северное Королевство, где сидит сейчас наместником старший зять Государя князь Элендиль. Государь утвердил свою стопу в северном Хараде и в восточных княжествах у моря Рун. Ради покоя своего народа он раздвинул пределы страны до такой степени, что удерживать их становилось все труднее. А со смертью Государя кто-то неизбежно попробует их на прочность. Господин Эрнистир жил предчувствием войны уже почти год, с того дня, как от Дамрода пришло шифрованное известие: орки прекратили усобицы.
Несмотря на победу в Войне Кольца, одержанную более ста лет назад, орки оставались больным местом. Какое-то время казалось, что они выродятся и исчезнут сами собой. Возрождение Мори и Подгорного королевства послужило почти полному очищению от этого племени Мглистых гор и севера, после падения Мордора ничтожная горсточка орков осталась на юге; племена вымирали, будучи вытеснены в почти бесплодные горы – даже старые союзники Мордора, Харад и Ханд принялись за орков, потому что как ни поверни, а они были отвратительными соседями и для южных крестьян.
Но полвека назад стало понятно, что так легко от орков не отделаешься. Эльфы уходили на Запад, отплывая из Серых гаваней, в лесах все реже пели их луки – и северные орки осмелели. Все меньше становилось и гномов: они и сами по себе никогда не были особенно плодовиты, а тут им словно подпортили: после короткого бурного расцвета наступило время долгого заката. Гномы крепко держали границы своих владений – но расширять их не хотели. Люди же заселяли север медленней, чем думал Государь. На северных пустошах и в прежних областях Ангмара орки сумели как-то приспособиться, и что хуже всего – влить в свои племена человеческую кровь. Они принимали к себе изгоев и разбойников, не уступавших им в свирепости, а также похищали женщин. Последнюю мерзость они освоили по наущению уцелевших сарумановых полуорков.
То же происходило на юге: люди не спешили заселять земли разрушенного Мордора, и орки сумели там приспособиться. Кроме того, южане смешивали свою кровь с орочьей почти все время союза с Сауроном. Чтобы вся деревня сорвалась в кочевье из-за неурожая – в северном Хараде было делом обычным. Двадцать лет кочевки, усобиц и союзов с другими племенами, и уже нельзя сказать, кто осел на новом месте – орки или люди.
В довершение всего, северные и южные орки сообщались между собой. Между цепью Мглистых Гор и Эред Нимрас был всего один дневной переход, и роханцы не всегда могли уберечь его, особенно ночью. Несчастье, произошедшее с матерью Дамрода, было из ряда вон выходящим лишь потому, что случилось со знатной дамой высокого нуменорского рода. С простолюдинками такое происходило раз в десять чаще. Если их находили, и детей-полукровок не убивали в общей свалке, их воспитывали в приютах Сестер Ниэнны – и выпускали в свет, скрывая их происхождение.
А потом в поле зрения Тайной Стражи попал этот шалый Дамрод, и выяснилось, что при помощи таких как он, призвать к копью целую армию полукровок – вопрос одного лишь времени и умения.
Похоже, и того, и другого неизвестному претенденту на роль нового Зигура хватит, если его не остановить…
- Где ты? – прошептал господин Эрнистир, оглядывая Город. – Где ты, негодяй? Покажись, чтобы я мог тебя придавить…
Ветер донес до него пение рога: в Цитадели сменялась стража. Эрнистир выбил трубку о подоконник, пепел на миг закрутился маленьким вихрем – и развеялся в полуденном сиянии.
Тень предательства
Господин Эрнистир отложил прочитанное донесение и дважды ударил молоточком в медное кольцо. Секретарь знал, что это означает: впустить посетителя. Глава Тайной службы не любил лишних разговоров, предпочитая систему сигналов, которая сложилась у них с секретарем как-то сама собой за сорок лет совместной службы. Все, кто находился в подчинении у господина Эрнистира, очень быстро улавливали суть той системы и тоже действовали без лишних слов, повинуясь привычке, почти ритуалу.
Дамрод вошел в кабинет, молча поклонился и молча же сел в кресло перед столом.
- Ты пил, - сказал начальник тайной стражи.
- Не ожидал вызова.
- Что, был Зов?
- Не сегодня. Был.
- Позже расскажешь, - Господин Эрнистир поводил рукой над несколькими ворохами бумаг на столе и выудил кипу листов, исписанных четким полууставом.
- Подобен вихрю красного песка, - без выражения прочитал господин Эрнистир, – быстрее птицы, легче лепестка, в полночный край мой конь гнедой летит, вздымая пыль ударами копыт… И так одиннадцать страниц. Ты можешь это объяснить?
- Я скучал, - Дамрод пожал плечами. – Капитан Берелах – тоже.
- Понятно. Надеюсь, ты не поступился правдой ради удачной рифмы.
- Никоим образом. Конь действительно был превосходный, на харадском тракте меня ждала засада, их было четверо, кольчуга показала себя очень хорошо, и если бы самострелы были у двоих, а не у одного – они бы даже справились.
- Как ты думаешь, кто это был?
- Стрелок и двое рубак – харадцы, а вот четвертый, главный – гондорец, причем готов биться об заклад – из Пеларгира. Я знаю, кто ковал его коня, у этого мастера есть личное клеймо…
- Это еще ничего не значит, он мог просто подковать коня в Пеларгире. Куда ты его ранил?
- В бедро и в лицо. У него должен быть надрублен нос.
- Это хорошая примета, мы постараемся его найти, - господин Эрнистир отложил стихотворный доклад в сторону. – В следующий раз борись со скукой каким-нибудь иным способом.
- Эти доклады все равно пишут для того, чтобы их не читать… - поморщился Дамрод.
- Ошибаешься. Его величество обеспокоен пропажей людей на юге, и твой доклад он читать будет. Есть хорошее извинение тому, что почерк не твой: ты был ранен в правую руку. Но кому-то из моих людей придется потратить время на то, чтобы переписать его прозой. Или ты хочешь, чтобы государь с его эльфийским вкусом оценил твои стихи?
- Упаси меня все святые силы!
- Наверное, имело бы смысл заставить переписать все это тебя… - вздохнул господин Эрнистир. - Но ты, к сожалению, обоерукий лишь как мечник, не как писарь. Зачем ты опять поднял бузу?
- Если бы я не поднял бузы, это было бы странно. Не в моем духе.
- Ты хватил через край.
- Это как раз в моем духе.
- Что делал в доме Хэрумора бывший капитан итилиенской стражи?
- Спросите у него сами. Он остановился в «Трех голубках» и намерен сегодня либо завтра посетить школу Хэрумора.
Под вопросительным взглядом господина Эрнистира Дамрод уточнил:
- Он приходил ко мне сегодня в гости. Торко его застал.
- Где ты с ним познакомился?
- Да там же, в доме свояка.
- Врешь. Когда он накричал на тебя, ты назвал его по имени, и прибавил, что не ожидал его там увидеть. Берелах – его сын. Ты ехал от Пеларгира не по тракту, а через Эмин Арнен, лишь затем, чтобы привезти Борласу привет от сына, да прийти поскандалить в дом к бабе, которую тебе уже давно пора забыть! Но это все ерунда, а не ерунда то, что ты пытаешься мне – мне! – врать. Ты становишься ненадежным, Дамрод.
- Неправда ваша. Я передал свое донесение курьеру еще в Пеларгире, и господин Келас отпустил меня по ранению. Я находился не на службе и имел право заехать в дом к кому считаю нужным и передать ему что хочу.
- Это обычный курьер может быть не на службе, - сказал господин Эрнистир. – А мы с тобой на службе всегда, пока мне обратного не сказал Государь, а тебе, соответственно, я. Раненые, больные, мертвые. И если я тебе говорю, что ты становишься ненадежным, твое дело принять это к сведению. Потому что второго предупреждения не будет. Итак, зачем тебя понесло к Борласу и что ты ему повез.
- Письмо от сына, вполне невинное, копию я передал вам вместе с докладом.
- Как тебе удалось ее снять?
- Я знаю в Пеларгире человека, который ловко умеет это делать, а потом запечатывать письмо так, что комар носа не подточит.
- Зачем ты согласился его передать?
- Я не просто согласился. Я капитана Берелаха, можно сказать, уговорил воспользоваться случаем – то есть, мной. Меня очень насторожило, что на тракте меня ждали. Знать, что у меня приказ сесть там на корабль, могли только несколько человек, и капитан Берелах, увы, среди них. Я не думаю, чтобы это был он – но стоило прощупать и эту возможность. Я же все равно возвращался в Столицу, так что за разница – по правому берегу или по левому, трактом или малым королевским путем…
- И после получения письма старик отправился на ночь глядя в гости к твоему свояку?
- Я сам удивился до полного остолбенения, господин Эрнистир. Я при худшем раскладе ждал чего-то вроде, но не настолько же быстро. А уж после того, как он пошел за мной в тюрьму и в суд – я вообще не знал, что и думать. Он рассказал, что дело было так: они с молодым приятелем разговорились в саду о вопросах отвлеченных – добро, зло, орки, судьбымира и так далее. Слово за слово, юноша и говорит: а давайте-ка я вам, мастер Борлас, покажу настоящих служителей Тьмы. Старик сделал стойку, как хороший охотничий пес. Договорился с парнем. Возвращается домой – а там я с письмом.
- Совершенно случайно, - господин Эрнистир хлопнул в ладони. - Какое совпадение!
- Да. Просто удивительно.
- Беру свои слова обратно. Ты молодец. Я подвешу за ним хвост.
- Можно, но я думаю, он принесет вам не то, чего вы ждете. Вы будете смеяться, но старик и в самом деле оказался там случайно.
- Ты так решил на основании сегодняшнего разговора.
- Не только. Видите ли, как раз в его доме настиг меня Зов. Такой силы, что мне пришлось крепко удариться раненой рукой, чтоб меня отпустило.
Сцепив пальцы в «замок», начальник тайной Стражи положил на них подбородок.
- Сильней, чем обычно?
- Намного. Мой повелитель, - полуорк оскалился. – Где-то совсем близко. Где-то в Городе. Поехал бы я по тракту – я был бы в Городе и, может статься, уже встретился бы с ним.
- Что было бы очень некстати. Так ты считаешь, что старик ни при чем?
- Будь он «при чем» – он не поехал бы сам, а направил бы парня одного. А будь «при чем» парень – в доме свояка он сидел бы тише воды ниже травы, а не вышел бы заступаться за Рутвэн и бить меня кувшином.
- Так что старику нужно?
- Я же сказал. Или не сказал? Ему нужен Хэрумор. Не Амандиль, а именно Хэрумор. Он хочет разобраться в его учении. Пока что он не понимает, как можно вслух проповедовать о Тьме и взыскивать ее. Для него это все равно что ложками есть навоз – противоестественно и гадко. Человек старой закалки, теперь таких не делают. Я ему рассказал кое-что о нашей прежней дружбе и отослал к свояку – пусть пороется в его писаниях да поищет там темной мудрости. Думаю, у него это займет неделю, если он не устанет раньше и не бросит эту затею.
- Неделю это у него не займет, - господин Эрнистир начал набивать трубку. – Твой своячок допрыгался: цех Писцов и Книжников принял сегодня решение исключить его.
Дамрод не сказал ни слова.
- Интересно, хватит ли у Хэрумора наглости оспаривать их решение в королевском суде, - продолжал господин Эрнистир, сунув трубку в рот и щелкая кресалом.
- Разве нужна какая-то особая наглость, - медленно сказал Дамрод, - чтобы отстаивать свои законные права?
- Права законные, - начальник тайной службы вложил тлеющий трут в чашечку трубки и потянул воздух, раскуривая. – Но эти законы установила королевская власть, которую этот парень презирает.
- Неправда, - сказал Дамрод. – Амандиль не презирает короля.
- Я не сказал «презирает короля». Твой свояк презирает основы, на которых его власть держится. Он может сколько угодно при этом уважать человека по имени Эльдарион, но если он оспаривает основания, на которых власть принадлежит Эльдариону, то с его стороны искать защиты у этой власти по меньшей мере… непоследовательно.
- Последовательно это или нет – закон Соединенного Королевства Гондора и Арнора не карает за мысли и слова. Мы живем не при закате Нуменора. Пока еще. И каждый подданный короля имеет право на его защиту.
- Ну, мы посмотрим, как оно выйдет, - господин Эрнистир выпустил колечко дыма. – В общем, ты уверен, что Борлас – пустышка?
- Я этого не говорил. Старик не имеет никакого отношения к исчезновению кораблей, но он не пустышка. Он почувствовал Зов, вот в чем штука.
- Твой Зов?
- Мой Зов.
- Интересно. Он сам тебе сказал?
- Да. Он не знает, что это такое. Он ощутил это как исходящее отменяя зло, заполняющее весь дом. У него иное чутье на Зов, не такое, как у меня. Думаю, это все та же старая кровь.
- Так ты считаешь, что старик может быть нам полезен?
- Да. Если он так ощущает Зов – то наверное, так же ощутит и Зовущего.
- Для этого придется ему рассказать о Знаке.
- Да.
Господин Эрнистир снова выпустил клуб дыма, посмотрел на Дамрода с прищуром.
- Сукин сын. Ты ему уже рассказал.
- Да.
- Я же запретил. Совершенно недвусмысленно запретил. Приказом. Дамрод, тебе на Харадском тракте что, последние мозги вышибли? Ты забыл, что такое приказ?
- Не забыл. Но видите ли в чем дело, господин Эрнистир… как раз отец этого Борласа славен тем, что вовремя приказ нарушил.
- Вовремя, Дамрод. Ключевое слово – вовремя. С чего ты взял, что это «вовремя» наступило именно сейчас, а Борлас – именно тот человек, ради которого стоило бы нарушить приказ? Да, он сказал тебе, что ощутил Зов. Первое, что мне пришло бы в голову – что он и Звал тебя. Ты это хоть как-то проверил, или немедля расчувствовался, узнав, чей он сын?
- Если бы он был тем, кто меня Звал – уж наверное, он не начал бы знакомство с ножа у моей глотки. И не отпустил бы меня просто так.
- Он держал нож у твоей глотки? Познакомь нас, я хочу пожать ему руку.
- С удовольствием, тем более что я как раз хотел просить вас встретиться с ним.
- Зачем?
- Я подумал вот что. Если тот, кто причастен к исчезновению кораблей и к нападению на меня, сидит в Пеларгире в ведомстве лорда Фаластура – то всех наших людей он наверняка знает как облупленных, и балрога морийского мы его вылущим обычными средствами. Но допустим, в Пеларгир приедет обеспокоенный судьбой сына господин Борлас. Если там появлюсь я, или Рингиль, или Арод – все ушки тут же будут на макушках. Но кто заподозрит благородные седины Борласа?
- Ты хочешь, что ли, втравить его в разыскания? Ты точно спятил.
- Наши люди до сих пор ничего не нашли, так?
- Дамрод, убирайся с глаз моих, пока я сам не окончательно превратился в балрога… морийского. Я потерял ноги, но не голову.
- Вы подумайте об этом.
- Тут и думать нечего. Обронишь старику хоть слово – прикончу. Уходи, лечи руку, жди дальнейших распоряжений, сообщай дома, где тебя искать, а лучше всего – вообще дом не покидай.
Когда Дамрод исчез, господин Эрнистир переплел пальцы и хрустнул ими, вывернув руки ладонями наружу. Посмотрел в донесение – не то, что должно стать достоянием Королевской Палаты, буде Палата его запросит, а то, что Дамрод вместе с копией письма Берелаха передал в Пеларгире другому курьеру – свежему, не раненому и без особых полномочий.
Корабли не исчезают бесследно в виду берега, при тихом ветре и хорошей опытной команде. Точнее – так может исчезнуть один корабль, два – но не три. Сначала, когда исчезла малая барка, принадлежащая Королевскому Флоту, решили, что дело в неумелости мореходов. Но потом пропало торговое судно с Тол Фаласа, а совсем недавно – большой охраняемый умбарский корабль, на котором плыл не кто-нибудь, а сам Магистр.
Три корабля не могли разбиться, не оставив никаких следов, в таком узком месте, где постоянно кто-то ходит. Нашлись бы обломки на воде, нашлись бы уцелевшие, всплыли бы трупы, в конце концов – на умбарском корабле было больше ста человек. Если же корабль захватывают пираты – они делают это ради наживы. Где-то всплывет товар, где-то, глядишь, и сам корабль, переоснащенный да перекрашенный… Людей могут продать в рабство. Могут, конечно, и побросать всех за борт, перерезав глотки – но чтоб пираты позаботились о полном сокрытии следов? Это невозможно, особенно когда добыча такова, как тот охраняемый умбарский корабль. Умбарцы – не овечки, они потрепали бы пиратов, и в отлив на отмелях отыскали бы не одно ощипанное крабами тело… Да и зачем пиратам понадобился бы легкий военный барк? С какой стороны ни глянь – неважная добыча.
Но следовало проверить все – и люди Тайной Стражи искали корабли, товар и людей. Проверяли даже безумное предположение, что они угнаны в Ханд. Дамрод взял столько своих полуорков, сколько смог безопасно забрать от князя Кириана, и прошел с ними от истоков Нурн до истоков Пороса. Тщетно – на тайных дорогах хандских работорговцев эти люди не появлялись, у немногочисленных орков в Горах тени – тоже.
А Дамрода, который отправился с донесением, ждали на Харадском тракте, у переправы через Порос. Ждали, зная, что туда за ним придет корабль. Значит, утечка произошла либо через посольского курьера в Хараде, что передал Дамроду приказ поискать следы пропавших в Горах Тени, либо через адмиралтейское начальство Берелаха, передавшее ему приказ отправляться вверх по течению Пороса и подобрать на харадском тракте у переправы человека с указанными приметами.
Берелаха Дамрод проверил сам. Следующее звено – коммодор Элеммир, начальник малого речного флота. Легкие парусно-гребные суда с экипажем из сорока – пятидесяти человек патрулируют нижнее течение Андуина и его притоки, охраняя караваны и препятствуя речному и побережному разбою. «Касатка» Берелаха получила приказ только потому, что была ее очередь подниматься вверх по Поросу. Капитан ничего не знал заранее, а Дамрод проверил его лишь потому, что Дамрод помешан… Но Элеммир точно заранее знал о приказе.
Элеммир подчиняется адмиралу правой руки Тельмару. Лорд Тельмар заодно и комендант Пеларгира, все, что движется по Андуину вверх и вниз проходит через его руки, унизанные перстнями браслетами, и чем больше всякого добра плывет по Андуину, тем чаще лорд Тельмар меняет браслеты и кольца. Такому человеку было бы под силу устроить бесследное исчезновение трех кораблей, и соблазн считать его главным подозреваемым весьма велик – но есть одна интересная подробность: он женат на Инзильбет, дочери Магистра Умбара князя Имиргиля, пропавшего вместе с кораблем. Конечно, ничего заранее отвергать нельзя, между родичами бывает такая любовь, что успевай только трупы оттаскивать, но если умбарцы догадаются, кто помог исчезнуть Магистру, до королевского суда дело просто не успеет дойти. Трехгранные клинки умбарских наемных убийц находили своих жертв не то что в Пеларгире – а и в самом Форносте. Конечно, кто не боится гнева Государя, может и перед клинком убийцы не задрожать, особенно если игра идет на большие ставки. Но все-таки оставаясь зятем Имиргиля, Тельмар выигрывал много, а вот что он выигрывал, устранив Имиргиля? Ничего. Умбарцы избирали своего Магистра, эту привилегию сохранил им король Элессар, и каждый новый Магистр избирался из семьи, враждебной семье предыдущего, таков был обычай. Тельмар через женитьбу стал членом семьи Имиргиля, значит, следующему Магистру он будет соперником – или уж давайте начистоту, врагом.
Наконец, глава Адмиралтейства, лорд Фаластур. Безупречный рыцарь Гондора, исполненный всяческих достоинств. Способен ли он на измену? Эрнистир исходил из того, что на измену способны все, смотря что ею считать. Например, действия лорда Фарамира, покойного князя Итилиенского, в известных обстоятельствах подпадали именно под эту категорию. Под нее же можно было подогнать действия капитана Берегонда… Бывают люди, которых не склонишь к измене за бочку золота, но если внушить им, что сейчас настал такой момент, когда от их действий, пусть и неблаговидных на первый взгляд, зависит некое великое благо для государства либо же спасение государства от гибели…
И наконец, то, на что указал Дамрод – маленькие люди при больших. Приказы отдаются письменно – значит, секретари. Приказы отправляются по назначению – значит, курьеры. Всего человек пятнадцать.
А времени мало. Завтра леди Гиурухиль, супруга пропавшего Магистра, в сопровождении лорда Фаластура прибывает в Город. А значит, Государь вернется к поискам пропавших через Палантир.
Государь уже пробовал – на протяжении четырех дней. Он осунулся, под глазами залегли глубокие тени – но поелику он Государь – никто не в силах был ему этого запретить. И он, Эрнистир, мог только советовать Государю не слишком переутомляться – и напоминать о том, что Палантиры Осгилиата и Барад-Дура так и не найдены. Благо, если они так и лежат где лежали – один на дне Андуина, другой - в руинах Черной башни. Но если их уже кто-то подобрал? И понял, как можно пустить их в ход? Да, государь Элессар пользовался Палантиром во время войны. Время было отчаянное, и требовало отчаянных действий. Государь многим рисковал, но не более, чем рисковали другие – хотя бы те хафлинги, что несли Кольцо…
Когда Эрнистир в последний раз затеял этот разговор, Государь печально посмотрел на него и спросил:
- А чем рискуют мои пропавшие без вести подданные? Чем рискуют те, кто погибнет, если в Умбаре снова вспыхнет мятеж из-за исчезновения Магистра? Разве я для своих подданных – менее Король, чем мой отец?
Эрнистир выбросил на стол последний довод:
- Вы ведь не знаете толком ничего ни о кораблях, ни о людях, с ними пропавших. Вы знаете только место – но даже вы не в силах осматривать этот пролив дни и ночи напролет. Прежде чем возвращаться к поискам – нужно продумать их стратегию. Выяснить, что именно объединяло пропавшие корабли и искать по этому признаку. На худой конец – поговорить с родичами князя, чтобы создать более прочную связь между ним и собой. Иначе – это лишь напрасная трата сил.
Государь внял этим доводам, но лишь до поры до времени. Эрнистир знал, что как только появится хоть малейшая зацепка – он опять возьмется за Палантиры.
Господин Эрнистир взял костыль и, стуча деревянной ногой, подошел к окну.
Окошко было вырезано прямо в скале – подземная часть Цитадели располагалась в пещерах. Но эти пещеры вознеслись высоко над Городом, сбегавшим вниз семью уступами. Отсюда была видна почти вся Пеленнорская равнина.
Город разросся за время правления Государя Элессара, улицы выплеснулись за пределы Первого кольца стен и разбежались лучами к востоку, югу и северу. Как-то сами собой в речи гондорцев появились обороты «Старый город» - все, что в пределах стен – и «Новый город» - все, что за их пределами. Прежний тракт через Осгилиат сделался неудобным для тех, кто приезжал с юга – и был выстроен еще один мост, соединивший Столицу с предгорьями Эмин Арнен. Мост в считанные годы был обжит – и год назад Предмостье включили в городскую черту. Тысячу лет Минас-Тирит жался к склонам Миндоллуина, ища у природной твердыни защиты от угрозы с Востока. Но вот угроза миновала – и город пускал во все стороны побеги, как Белое Древо на фонтанной площади.
Город не знал и не думал, что где-то в его сердцевине уже зреет червоточина. Он работал, торговал, веселился, пил, ел, наслаждаясь своим величием и богатством, и забывая, что величие и богатство порождают зависть вовне и расслабленную вялость внутри.
Гондора стало слишком много, вот в чем дело, - подумал господин Эрнистир. Государь Элессар стремился дать мир своему народу – и вот разрушен Мордор, возвращены земли к югу от Андуина, присоединен Умбар, восстановлено Северное Королевство, где сидит сейчас наместником старший зять Государя князь Элендиль. Государь утвердил свою стопу в северном Хараде и в восточных княжествах у моря Рун. Ради покоя своего народа он раздвинул пределы страны до такой степени, что удерживать их становилось все труднее. А со смертью Государя кто-то неизбежно попробует их на прочность. Господин Эрнистир жил предчувствием войны уже почти год, с того дня, как от Дамрода пришло шифрованное известие: орки прекратили усобицы.
Несмотря на победу в Войне Кольца, одержанную более ста лет назад, орки оставались больным местом. Какое-то время казалось, что они выродятся и исчезнут сами собой. Возрождение Мори и Подгорного королевства послужило почти полному очищению от этого племени Мглистых гор и севера, после падения Мордора ничтожная горсточка орков осталась на юге; племена вымирали, будучи вытеснены в почти бесплодные горы – даже старые союзники Мордора, Харад и Ханд принялись за орков, потому что как ни поверни, а они были отвратительными соседями и для южных крестьян.
Но полвека назад стало понятно, что так легко от орков не отделаешься. Эльфы уходили на Запад, отплывая из Серых гаваней, в лесах все реже пели их луки – и северные орки осмелели. Все меньше становилось и гномов: они и сами по себе никогда не были особенно плодовиты, а тут им словно подпортили: после короткого бурного расцвета наступило время долгого заката. Гномы крепко держали границы своих владений – но расширять их не хотели. Люди же заселяли север медленней, чем думал Государь. На северных пустошах и в прежних областях Ангмара орки сумели как-то приспособиться, и что хуже всего – влить в свои племена человеческую кровь. Они принимали к себе изгоев и разбойников, не уступавших им в свирепости, а также похищали женщин. Последнюю мерзость они освоили по наущению уцелевших сарумановых полуорков.
То же происходило на юге: люди не спешили заселять земли разрушенного Мордора, и орки сумели там приспособиться. Кроме того, южане смешивали свою кровь с орочьей почти все время союза с Сауроном. Чтобы вся деревня сорвалась в кочевье из-за неурожая – в северном Хараде было делом обычным. Двадцать лет кочевки, усобиц и союзов с другими племенами, и уже нельзя сказать, кто осел на новом месте – орки или люди.
В довершение всего, северные и южные орки сообщались между собой. Между цепью Мглистых Гор и Эред Нимрас был всего один дневной переход, и роханцы не всегда могли уберечь его, особенно ночью. Несчастье, произошедшее с матерью Дамрода, было из ряда вон выходящим лишь потому, что случилось со знатной дамой высокого нуменорского рода. С простолюдинками такое происходило раз в десять чаще. Если их находили, и детей-полукровок не убивали в общей свалке, их воспитывали в приютах Сестер Ниэнны – и выпускали в свет, скрывая их происхождение.
А потом в поле зрения Тайной Стражи попал этот шалый Дамрод, и выяснилось, что при помощи таких как он, призвать к копью целую армию полукровок – вопрос одного лишь времени и умения.
Похоже, и того, и другого неизвестному претенденту на роль нового Зигура хватит, если его не остановить…
- Где ты? – прошептал господин Эрнистир, оглядывая Город. – Где ты, негодяй? Покажись, чтобы я мог тебя придавить…
Ветер донес до него пение рога: в Цитадели сменялась стража. Эрнистир выбил трубку о подоконник, пепел на миг закрутился маленьким вихрем – и развеялся в полуденном сиянии.
no subject
Уж где и ждать подвоха, как не в Умбаре :)
no subject
Да, пожалуй, вставлю в текст слов.
no subject
Таки у Арагорна и Арвен было два сына?
no subject
Точнее, мне так хочется, чего уж там...
no subject
no subject
Пусть будет зять :)
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
а то, некие лица пытаются убить Дамрода в то же время как кто то другой ("повелитель") стремится его использовать в своих целях
no subject
И кстати, кто сказал, что Дамрода хотели именно убить? Как говорится в одном анекдоте - "хотели, убили бы". В конце концов, такого замечательно секретного агента могли бы придти убивать и не вчетвером. Для гарантии.
no subject
no subject
no subject
две опечатки:
Возрождение Мори и Подгорного королевства послужило почти полному
МориИ
и
а тут им словно подпортили: после короткого бурного расцвета наступило время долгого заката.
наверное, иХ, а не им?
И вопрос, то есть после Войны Кольца у гномов был демографический подъем, да весь вышел? По идее они должны запаздывать по сравнениию с людьми -- они живут так же долго как потомки нуменорцев, и пока что дети их детей еще в гномородном возрасте.
no subject
Спасибо!