![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Новая Тень
К Минас-Тириту приближалась гроза, но жара не спадала, а делалась, напротив, еще более мучительной. Даже ветер с гор, всегда приносивший прохладу, был слаб, точно дыхание умирающего. Богатые и знатные люди укрывались в глубине домов, слуги выносили из погребов лед, чтобы остудить фрукты и напитки; беднота же повязывала головы мокрыми платками да обмахивалась дешевыми верами из тростника и бумаги. Приказчики в лавках, няньки при колыбелях, чиновники в управах, стражники на постах – все зевали напропалую, всех беспощадно клонило в сон.
Туча наползла на город, превратив третий час пополудни в сумерки. Глубокие старики, помнившие Войну Кольца, ощутили пробежавший по позвоночнику холод – но даже кратко облегчения этот холод не принес. С уходом палящего солнца жара не спала – камни Города отдавали тепло, впитанное за день, и мрамор стен, если смотреть на него против тучи, казался добела раскаленным. Далекие громовые раскаты доносились пока еще глухо, как рык чудовища из пещерных глубин, но белые вспышки уже бросали отблески на шпили городских башен.
Борлас сам толком не смог бы сказать, от жары его так развезло или от вина. По залам просторного дома, где жили умбарские торговые люди и приезжие, гуляли сквозняки, всюду журчали фонтаны, плотные тростниковые шторы на окнах давали густую тень, слуги разносили чаши со льдом – и все равно Борлас, одетый в кафтан итилиенского стражника, истекал потом и маялся. Он знал, что уже позволил себе лишку по дороге сюда, и вместо вина взял у слуги холодного вишневого взвара. Балан же, не связанный обязательствами служивого, скоренько сбросил кафтан, расшнуровал ворот рубахи, подналег на прохладное вино из Дор-эн-эрниль, и вскорости его развезло. Нет, купец Балан не буянил и не шумел – если не считать храпа – но Амандилю явно не нравилось, что его отец заснул в Умбарском подворье.
- Пожалуй, - сказала госпожа Индис, заметив это, - я вызову носилки.
- Право, не стоит! – воскликнула госпожа Гиурухиль, которая внимательно слушала речи Амандиля. – Лучше мы перенесем господина Балана в гостевую комнату, где он мог бы отдохнуть. Эй! – она щелкнула пальчиками, подзывая слуг.
Госпожа Индис и Амандиль, конечно же, возразили ей, она же настаивала на своем, слово за слово – и оказалось, что носилки вызывать уже поздно, потому что туча напоролась брюхом на Миндоллуин, и разродилась проливным дождем, который не начался как обычно, капелька по капельке, а обрушился сразу, сплошняком, так что Борлас из окна не мог разглядеть ни нового моста, ни кораблей в Харлонде, а видел только вздувающуюся сточную канаву под самой стеной.
Поначалу и дождь облегчения не принес – от горячих камней поднимались невидимые, но ощутимые испарения, и людям делалось душно, и пот проступил даже в подмышках госпожи Гиурухиль, которой до этой минуты удавалось выглядеть созданием неземным и всяких плотских проявлений чуждым.
Тэд подал Борласу прохладное влажное полотенце, и тот утер пот, каплями нависший на бровях. Гости Умбарского Подворья столпились у окон, пытаясь ухватить немного свежести, и свежесть все-таки пришла, когда ливень прибил испарения к земле, и камни остыли.
Конечно, двигаться в такую погоду никуда было нельзя. В верхнем городе опасаться затоплений не стоило – оттуда все скатывалось вниз; а вот в пределах Раммас Эхор дела обстояли хуже: здешние улицы, разбитые телегами и далеко не везде мощеные, сделались руслом для всех потоков, бегущих со склонов Миндоллуин. Сточные канавы вышли из берегов, улицы превратились в реки, переулки – в ручьи. Даже по двору особняка, занятого умбарцами, нельзя было пройти, не набрав воды в сапоги.
Амандилю ничего не осталось, кроме как согласиться на предложение госпожи Гиурухиль и позволить слугам отнести Балана в гостевую комнату. Когда грузного купца уложили на кушетке, Амандиль жестом отослал слуг и остался в полутемной комнате с отцом, женой – и с Борласом, который отправился сюда, потому что чувствовал себя лишним среди гостей. В конце концов, он находился здесь по приглашению Балана.
- Наверное, - сказал Амандиль, - мне имеет смысл радоваться, что расследовать мои дела назначили именно вас.
- Слово чести, я этого не хотел, - пожал плечами Борлас.
- Мы и не думаем, что вы хотели, - улыбнулась госпожа Индис. – По лицу Короля было видно, что эта мысль пришла ему в голову внезапно. Но что нам теперь делать?
- Я думаю, то же, что и прежде. Буду приходить в ваш дом, читать книги, слушать беседы…
Он осекся, поймав взгляд Амандиля. Такой взгляд Амандиль уже несколько раз посылал ему во время беседы с госпожой Гиурухиль, лордом Музгэваром и прочими умбарцами из свиты супруги (или уже вдовы?) Магистра. Этот взгляд, как думал Борлас, означал – «Ну что, господин соглядатай, не сказал ли я какой крамолы»? – и с каждым таким взглядом Борлас прикладывался к кубку, в котором тогда еще было вино, а не настой лимона с эстрагоном и льдом.
- Мне неприятно, что прежде я посещал вас как гость, а теперь вынужден буду ходить к вам как расследователь. Но ваш отец доверяет мне. Почему же не доверяете вы? Неужели вам кажется, что я скажу Королю неправду?
- О, нет, - покачал головой Хэрумор. – Вы никогда не скажете Королю то, что считаете неправдой. В этом-то я уверен твердо.
- Чего же вы тогда опасаетесь?
- Я разве сказал, что опасаюсь чего-то? Я сказал, что мне имеет смысл радоваться, - сказав это, Амандиль коротко поклонился и вышел из комнаты.
- Вы тоже идите, - чувствуя неловкость, Борлас опустился в кресло, - я побуду с господином Баланом, все-таки я его гость… да и сам я немного перебрал, и хочу посидеть тут в одиночестве.
- Амандиль не хотел здесь задерживаться. Если бы не ливень…
- Как вы думаете, отчего госпожа Гиурухиль решила вдруг пригласить вас?
- Она ведь сказала, что желает устроить небольшой праздник в честь королевской справедливости, - улыбнулась женщина.
- И вы поверили?
- Отчего нет?
- Государь Элессар, когда покорил Умбар, приказал сравнять с землей все святилища Моргота и Саурона. Но я не думаю, что потомки морэдайн так просто забыли веру прадедов.
Госпожа Индис ответила не сразу, взвесив.
- У вас наверняка неточные представления о том, какого рода была эта вера, - сказала она в конце концов. – И если вы полагаете, что госпожа Гиурухиль присматривала моего мужа на должность… некоего проповедника этой веры, вы наверняка ошибаетесь. Умбарцы намного более… по-деловому смотрят на мир. Беспошлинная торговля в пределах Королевства волнует их гораздо больше, чем вера предков. Нет, я полагаю, что госпожа Гиурухиль просто поймала случай напомнить Государю о своем деле.
Борлас поморщился, не находя слов для возражения. Да и самой госпоже Индис ее доводы, кажется, представлялись шаткими. Она улыбнулась и тоже вышла из комнаты. Потом туда сунулся было Тэд, но Борлас отослал его движением руки, и остался наедине с Баланом и со своими мыслями.
Если в деле о поклонении Морготу он мог совершенно точно свидетельствовать в пользу Хэру… тьфу, пропасть – Амандиля – то с вопросом об опасности его учения все обстояло сложнее. Борлас усмехнулся, вспомнив, как среди ночи подхватился вслед за Саэлоном, когда тот полушутя обещал ему морготопоклонников. Кто бы мог подумать, что дело обернется настоящим королевским расследованием… Борлас сунул руку за пазуху и потрогал королевский знак. Бронзовая бляшка согрелась на его груди и тяжесть ее уже стала привычной. Стиснув ее в кулаке, старик прикрыл глаза и задремал.
Туча наползла на город, превратив третий час пополудни в сумерки. Глубокие старики, помнившие Войну Кольца, ощутили пробежавший по позвоночнику холод – но даже кратко облегчения этот холод не принес. С уходом палящего солнца жара не спала – камни Города отдавали тепло, впитанное за день, и мрамор стен, если смотреть на него против тучи, казался добела раскаленным. Далекие громовые раскаты доносились пока еще глухо, как рык чудовища из пещерных глубин, но белые вспышки уже бросали отблески на шпили городских башен.
Борлас сам толком не смог бы сказать, от жары его так развезло или от вина. По залам просторного дома, где жили умбарские торговые люди и приезжие, гуляли сквозняки, всюду журчали фонтаны, плотные тростниковые шторы на окнах давали густую тень, слуги разносили чаши со льдом – и все равно Борлас, одетый в кафтан итилиенского стражника, истекал потом и маялся. Он знал, что уже позволил себе лишку по дороге сюда, и вместо вина взял у слуги холодного вишневого взвара. Балан же, не связанный обязательствами служивого, скоренько сбросил кафтан, расшнуровал ворот рубахи, подналег на прохладное вино из Дор-эн-эрниль, и вскорости его развезло. Нет, купец Балан не буянил и не шумел – если не считать храпа – но Амандилю явно не нравилось, что его отец заснул в Умбарском подворье.
- Пожалуй, - сказала госпожа Индис, заметив это, - я вызову носилки.
- Право, не стоит! – воскликнула госпожа Гиурухиль, которая внимательно слушала речи Амандиля. – Лучше мы перенесем господина Балана в гостевую комнату, где он мог бы отдохнуть. Эй! – она щелкнула пальчиками, подзывая слуг.
Госпожа Индис и Амандиль, конечно же, возразили ей, она же настаивала на своем, слово за слово – и оказалось, что носилки вызывать уже поздно, потому что туча напоролась брюхом на Миндоллуин, и разродилась проливным дождем, который не начался как обычно, капелька по капельке, а обрушился сразу, сплошняком, так что Борлас из окна не мог разглядеть ни нового моста, ни кораблей в Харлонде, а видел только вздувающуюся сточную канаву под самой стеной.
Поначалу и дождь облегчения не принес – от горячих камней поднимались невидимые, но ощутимые испарения, и людям делалось душно, и пот проступил даже в подмышках госпожи Гиурухиль, которой до этой минуты удавалось выглядеть созданием неземным и всяких плотских проявлений чуждым.
Тэд подал Борласу прохладное влажное полотенце, и тот утер пот, каплями нависший на бровях. Гости Умбарского Подворья столпились у окон, пытаясь ухватить немного свежести, и свежесть все-таки пришла, когда ливень прибил испарения к земле, и камни остыли.
Конечно, двигаться в такую погоду никуда было нельзя. В верхнем городе опасаться затоплений не стоило – оттуда все скатывалось вниз; а вот в пределах Раммас Эхор дела обстояли хуже: здешние улицы, разбитые телегами и далеко не везде мощеные, сделались руслом для всех потоков, бегущих со склонов Миндоллуин. Сточные канавы вышли из берегов, улицы превратились в реки, переулки – в ручьи. Даже по двору особняка, занятого умбарцами, нельзя было пройти, не набрав воды в сапоги.
Амандилю ничего не осталось, кроме как согласиться на предложение госпожи Гиурухиль и позволить слугам отнести Балана в гостевую комнату. Когда грузного купца уложили на кушетке, Амандиль жестом отослал слуг и остался в полутемной комнате с отцом, женой – и с Борласом, который отправился сюда, потому что чувствовал себя лишним среди гостей. В конце концов, он находился здесь по приглашению Балана.
- Наверное, - сказал Амандиль, - мне имеет смысл радоваться, что расследовать мои дела назначили именно вас.
- Слово чести, я этого не хотел, - пожал плечами Борлас.
- Мы и не думаем, что вы хотели, - улыбнулась госпожа Индис. – По лицу Короля было видно, что эта мысль пришла ему в голову внезапно. Но что нам теперь делать?
- Я думаю, то же, что и прежде. Буду приходить в ваш дом, читать книги, слушать беседы…
Он осекся, поймав взгляд Амандиля. Такой взгляд Амандиль уже несколько раз посылал ему во время беседы с госпожой Гиурухиль, лордом Музгэваром и прочими умбарцами из свиты супруги (или уже вдовы?) Магистра. Этот взгляд, как думал Борлас, означал – «Ну что, господин соглядатай, не сказал ли я какой крамолы»? – и с каждым таким взглядом Борлас прикладывался к кубку, в котором тогда еще было вино, а не настой лимона с эстрагоном и льдом.
- Мне неприятно, что прежде я посещал вас как гость, а теперь вынужден буду ходить к вам как расследователь. Но ваш отец доверяет мне. Почему же не доверяете вы? Неужели вам кажется, что я скажу Королю неправду?
- О, нет, - покачал головой Хэрумор. – Вы никогда не скажете Королю то, что считаете неправдой. В этом-то я уверен твердо.
- Чего же вы тогда опасаетесь?
- Я разве сказал, что опасаюсь чего-то? Я сказал, что мне имеет смысл радоваться, - сказав это, Амандиль коротко поклонился и вышел из комнаты.
- Вы тоже идите, - чувствуя неловкость, Борлас опустился в кресло, - я побуду с господином Баланом, все-таки я его гость… да и сам я немного перебрал, и хочу посидеть тут в одиночестве.
- Амандиль не хотел здесь задерживаться. Если бы не ливень…
- Как вы думаете, отчего госпожа Гиурухиль решила вдруг пригласить вас?
- Она ведь сказала, что желает устроить небольшой праздник в честь королевской справедливости, - улыбнулась женщина.
- И вы поверили?
- Отчего нет?
- Государь Элессар, когда покорил Умбар, приказал сравнять с землей все святилища Моргота и Саурона. Но я не думаю, что потомки морэдайн так просто забыли веру прадедов.
Госпожа Индис ответила не сразу, взвесив.
- У вас наверняка неточные представления о том, какого рода была эта вера, - сказала она в конце концов. – И если вы полагаете, что госпожа Гиурухиль присматривала моего мужа на должность… некоего проповедника этой веры, вы наверняка ошибаетесь. Умбарцы намного более… по-деловому смотрят на мир. Беспошлинная торговля в пределах Королевства волнует их гораздо больше, чем вера предков. Нет, я полагаю, что госпожа Гиурухиль просто поймала случай напомнить Государю о своем деле.
Борлас поморщился, не находя слов для возражения. Да и самой госпоже Индис ее доводы, кажется, представлялись шаткими. Она улыбнулась и тоже вышла из комнаты. Потом туда сунулся было Тэд, но Борлас отослал его движением руки, и остался наедине с Баланом и со своими мыслями.
Если в деле о поклонении Морготу он мог совершенно точно свидетельствовать в пользу Хэру… тьфу, пропасть – Амандиля – то с вопросом об опасности его учения все обстояло сложнее. Борлас усмехнулся, вспомнив, как среди ночи подхватился вслед за Саэлоном, когда тот полушутя обещал ему морготопоклонников. Кто бы мог подумать, что дело обернется настоящим королевским расследованием… Борлас сунул руку за пазуху и потрогал королевский знак. Бронзовая бляшка согрелась на его груди и тяжесть ее уже стала привычной. Стиснув ее в кулаке, старик прикрыл глаза и задремал.